– Как же?
– Давайте попробуем предположить, что на складе в заброшенной типографии в Танбридж-Уэлс кто-то обнаружил коробку, в которой было четыре или пять десятков книг. – Я взглянул на Велкина: – Такое вы не допускаете?
– Это только ваше предположение, мой мальчик.
– Скажем, там было пятьдесят экземпляров. Весь выпуск или то, что осталось от него, кроме легендарного, давно уже утерянного экземпляра, который, как полагают, автор подарил Райдеру Хаггарду. Какую ценность представляли бы эти книги на рынке? Несколько сотен долларов за экземпляр. Эти книги стали бы узаконенным раритетом, а за Киплингом опять началось бы что-то вроде охоты, однако это конкретное произведение не может быть отнесено к вершинам мастерства Киплинга и при продаже дало бы немного. Оно представляет собой скорее чисто познавательную, чем художественную ценность. Книги, конечно, в любом случае имело смысл притащить из типографии к себе домой. А после этого могла возникнуть идея: что, если продавать их по одной – как уникальные образцы? Что, если на каждой сделать надпись, удачно подделав почерк Киплинга? Трудно напечатать новую книгу так, чтобы она выглядела как старая, но не такое уж мудреное дело – сделать надпись на старой книге. Я уверен, что есть способы сделать так, чтобы чернила, так же как и надпись, выглядели старыми, пятидесятилетней давности, и сама надпись имела бы такой вид.
Так мой клиент и сделал. Он надписал книги или какой-то искусный мошенник надписал их для него. Затем он стал зондировать почву, вступая в контакт с известными коллекционерами, и, возможно, выдавал книгу за краденую, чтобы покупатель не афишировал свое приобретение. Потому что, если бы кто-нибудь устроил пресс-конференцию или преподнес книгу университетской библиотеке, игра была бы окончена. Все коллекционеры, которых он надувал, со скандалом потребовали бы назад свои деньги.
– А разве они могли бы что-нибудь сделать в такой ситуации? – поинтересовалась Каролин. – Ведь сделки не были подтверждены документально, поэтому преследовать продавца судебным порядком было бы невозможно.
– Верно, но ведь снять шкурку с кота можно разными способами! – Она поморщилась, а я пожалел о случайно сорвавшихся с языка словах.
– Как бы то ни было, – продолжал я, – искусственно созданный рынок был бы разрушен в мгновение ока. Вместо книг ценой в несколько тысяч долларов каждая, у моего клиента остался бы полный чемодан книг, которые невозможно продать. Высокая цена каждой книги напрямую зависела от ее уникальности. Если бы книги перестали быть уникальными и было бы доказано, что надписи – фальшивки, моему клиенту пришлось бы искать новые способы нечестным путем зарабатывать себе на жизнь.
– У него всегда оставалась последняя возможность – стать взломщиком, – вежливо улыбаясь, подсказал магараджа.
Я отрицательно покачал головой:
– Нет, этого он сделать не мог и чертовски хорошо знал об этом, поскольку, когда ему понадобился взломщик, он пришел в этот самый магазин и нанял его. Он узнал, несомненно, от Маделейн Порлок, что Аркрайт собирается предать гласности существование своего экземпляра «Форта Баклоу». Может быть «гласность» в данном случае не совсем верное слово. Аркрайт не собирался звонить в «Таймс» и рассказывать о своем экземпляре. Но Аркрайт был бизнесменом, во всяком случае в той же мере, в какой он был коллекционером, и существовал некто, с кем он собирался совершить сделку. Этот некто был заинтересован в книге в еще большей степени, чем сам Аркрайт, который не очень-то увлекался Киплингом, Индией, антисемитской литературой или чем-либо еще, что, безусловно, было связано с этой книгой.
Велкин спросил, имею ли я в виду какое-то определенное лицо.
– Иностранец, – сказал я. – Ведь Аркрайт был связан с международной торговлей. Человек, по богатству и могуществу не уступающий индийскому принцу.
Нижняя челюсть магараджи окаменела. Атман Синх наклонился на несколько градусов вперед, готовясь к прыжку: он горел желанием защитить своего хозяина.
– Или арабскому нефтяному шейху, – продолжал я. – Есть некто по имени Наджд ал-Квахаддар, он как-то сразу приходит в голову в связи с этим делом. Он живет в одном из государств «третьего мира», я забыл, в каком именно, и, по сути дела, является там владыкой. О нем не так давно была статейка в журнале «Современный библиофил». Предполагают, что в странах, расположенных к востоку от Суэцкого канала, он является обладателем лучшей частной библиотеки.
– Я знаю его, – сказал магараджа. – Возможно, у него лучшая библиотека на Среднем Востоке, хотя в Александрии живет человек, который почти наверняка захочет с этим поспорить. – Он вежливо улыбнулся. – Однако у него, безусловно, не лучшая библиотека к востоку от Суэцкого канала. Есть, по крайней мере, одна библиотека на полуострове Индостан, по сравнению с которой библиотека нефтяного шейха выглядит достаточно жалкой.
Мама всегда говорила мне, что не нужно спорить с магараджами. Поэтому я дипломатично кивнул и сказал:
– Аркрайту пришла в голову великолепная идея. Он пытался надуть шейха и нажиться на нем, заключив с ним торговое соглашение или что-то еще в этом роде. «Освобождение форта Баклоу» как нельзя лучше подошло бы для успешного начала. Наджд ал-Квахаддар был ярым сторонником палестинской террористической организации, что не такая уж редкость в среде нефтяных шейхов, а тут был уникальный образчик антисемитской литературы, приправленный к тому же романтической легендой и доказывающий, что великий английский писатель был врагом евреев всего мира.
Однако существовала серьезная проблема: состояла она в том, что мой клиент уже продал одну такую книгу шейху.
Я взглянул на Велкина. Лицо его было непроницаемо.
– Об этом я прочитал, конечно, не в «Современном библиофиле», – продолжал я. – При покупке книги шейх был предупрежден, что товар краденый, незаконного происхождения и держать его следует при себе. Так что с этим все было в порядке. Есть коллекционеры, особенно страстно жаждущие сделок именно такого типа. Они получают своего рода кайф от всяких там эффектов «плаща и кинжала» и, уж конечно, полагают, что совершили выгодную сделку.
Если бы Аркрайт показал свой экземпляр Наджду, игра была бы проиграна. Тогда не миновать беды. Прежде всего Аркрайт узнал бы, что его обманули. Затем, что несравненно важнее, об этом узнал бы и Наджд, а ведь нефтяные шейхи умеют постоять за себя и без помощи адвокатов. В некоторых из этих стран вору-карманнику все еще в наказание отрубают правую руку. Нетрудно представить себе, что могли бы сделать шейхи с человеком, против которого сами имели бы зуб.
Я остановился, чтобы перевести дух.
– У моего клиента была и другая причина, по которой он не хотел, чтобы Аркрайт пополнял библиотеку шейха: он уже договаривался с Надждом о новой сделке, которая должна была принести ему состояние, и совсем не хотел, чтобы Аркрайт ей помешал.
– Я что-то не понимаю, Берни, – сказала Каролин. – Что же он собирался продать ему?
– "Освобождение форта Баклоу".
– Я думала, что он уже продал ему эту книгу?
– Он продал ему экземпляр, надписанный для Райдера Хаггарда. Теперь он собирался продать ему нечто более интересное, – я похлопал по книге, лежащей на прилавке. – Он собирался предложить ему вот этот экземпляр.
– Одну минуточку, – сказал Прескотт Демарест. – Вы совершенно меня запутали. Разве экземпляр, находящийся перед вами, – не та самая книга, которую вы взяли из библиотеки этого Аркрайта?
– Нет. Тот экземпляр оказался в руках человека, убившего Маделейн Порлок, и он унес его из ее квартиры.
– Тогда книга, лежащая перед вами, – это тот экземпляр, который вы нашли в ее шкафу?
Я отрицательно покачал головой.
– Боюсь, что нет, – печально сказал я. – Видите ли, книга из обувной коробки в шкафу представляла собой второй такой же экземпляр с надписью для Райдера Хаггарда – как же мог бы мой клиент продать ее шейху? Он ведь уже это сделал. Нет, это третий экземпляр, довольно любопытный, и я должен извиниться перед вами за то, что раньше солгал, когда сказал вам, что это экземпляр Порлок. Впрочем, может быть, все станет ясно, когда я прочитаю надпись на форзаце.