– Только в крайней своей форме, чего у вас не наблюдается. Стопа несколько уже нормы, вот и все, однако вы носите «пумы», а они шире нормы. Правда, ненамного, не те широченные «пумы», которые сейчас выпускают, но к чему вам широченные, при вашей-то ноге?.. Да, конечно, стопе слишком просторно, а это создает опасность пронации. «Пронация»? Это когда конечность поворачивается внутрь, вот так. – Он продемонстрировал пронацию на моей ноге. – Тут причина всех ваших болячек.
– Понимаю.
– Рекомендую попробовать другую обувь. Например, фабрики «Новый балансир»: у них колодки разной ширины. Примерьте две-три пары. А еще лучше ботинки от «Братьев Брукс», они всегда чуть уже обычных. Они вам будут в самый раз.
– Спасибо, доктор, – сказал я и хотел было встать со стула, но спохватился: пойди встань, когда кто-то держит тебя за ногу. – Значит, купить пару новых «бруксов» и – порядок?
– Не спешите, дружище... Давно бегаете?
– Не очень.
– Судя по всему, вы только что начали. Угадал?
Судя по всему, я даже не начинал бегать и не собираюсь начинать, но сказал, что он угадал. Потом я хихикнул, как дурачок, хотя ничего смешного не было. Просто добрый доктор Файнзингер пощекотал мне подошву ноги.
– Щекотно?
– Немного.
– Все ясно, торможение, – сказал он. – Я большой специалист по ще-э-щекотке. А что делать, когда через твои руки проходят десятки и десятки ног. И так каждый день, по шесть, по восемь часов кряду. Сами себе ступню не щекотали?
– Как-то не думал об этом.
– Попробуйте, только у вас ничего не получится. Это я вам точно говорю. Ощущение щекотки – это реакция на определенное прикосновение другого человека. Торможение. Этим все объясняется.
– Очень интересно, – сказал я, теряя терпение.
– Через несколько сеансов пациент уже не чувствует щекотки. Он привыкает к прикосновению моих пальцев. Снижается реактивность. Механизм торможения отключается. В сущности, щекотка – это повышенная раздражимость. Но у вас, дружище, не просто повышенная раздражимость стопы. Знаете, что вы заимели?
Пять пальцев на каждой ноге, подумал я, и болтливый ортопед в придачу. Но, очевидно, дело было куда серьезнее. Это явилось для меня полной неожиданностью.
– У вас синдром Мортона, – изрек доктор Файнзингер. – В просторечии – Мортонова нога.
– Правда?
– Вне всякого сомнения. – Крючком указательного пальца он постучал по второму пальцу на моей ноге. – Мортонова нога. Знаете, что это означает?
Неминуемая смерть, мелькнуло у меня в голове. Или ампутация, или тридцать лет в инвалидной коляске, или по крайней мере невозможность сесть за пианино.
– Не знаю, – честно признался я. – Что-то связанное с соляными отложениями?
– Соляными отложениями? – Он озадаченно взглянул на меня и продолжал: – Синдром Мортона – устрашающе звучит, правда? Но это означает, что вот этот палец, – он опять постучал своим крючком по моему пальцу, но щекотки я не почувствовал, очевидно, механизм торможения у меня уже отключился, – длиннее большого пальца. Доктор Мортон первым описал это явление. В конечном счете – это признак структурной слабости всей конечности. Лично я считаю, что Мортонова нога досталась нам с тех времен, когда мы все жили на деревьях. Большой палец ноги служил нам тогда упором, а вторым мы обхватывали ветку или лиану, чтобы не свалиться на землю. Будете в Бронксовском зоопарке, загляните в обезьяний питомник, сами увидите.
– Непременно загляну, – пообещал я.
– Конечно, родиться с таким дефектом – не то же самое, что родиться с хвостом, упаси Господи! В сущности, Мортонова нога не такое уж редкое явление. Для бегунов это плохо, зато для ортопедов хорошо. Так что утешайтесь, дружище, тем, что у вас не просто неприятное заболевание, но к тому же очень распространенное неприятное заболевание.
У меня никогда не было проблем с нижними конечностями – разве что какой-нибудь раззява в метро отдавит ногу. Правда, я ни разу не пытался ухватиться пальцами на ноге за ветки дерева. Поэтому я спросил, серьезно ли это.
– Не очень, если вести нормальную жизнь. Однако любители побегать... – здесь доктор Файнзингер довольно хохотнул... – любители побегать отказываются вести нормальную жизнь, как только приобретают первую пару тренировочной обуви. Тогда Мортонова нога сразу дает о себе знать. Появляются боли в возвышениях стопы. Или пяточные шпоры. Или трещины в лодыжечном сочленении. Или происходит разрыв ахиллова сухожилия, или чрезмерная пронация ноги – помните, я говорил о пронации? – Чтобы освежить мою память, он свернул стопу набок, потом добавил мрачно: – Ну и в конце концов – хондромаляция.
– Как, и хондромаляция тоже?
Он кивнул.
– Да, размягчение хрящевой ткани. С пренеприятнейшими последствиями – воспаление колена у бегунов, «теннисный локоть» у любителей ракетки.
– Какой ужас!
– Потенциально ужас, – поправил он меня и продолжал, оживившись: – Не падайте духом, дружище! Вы недаром попали к старине Файнзингеру. Он гарантирует вам избавление от всех болячек. Все, что вам нужно, – это пара ортоэластиков, изготовленных по моему методу. И бегайте вволю, хоть до разрыва сердца! Тогда я адресую вас к моему брату Ральфу, он у нас в семье кардиолог. Шучу, шучу!
Бегайте на здоровье. Кардиолог вам не понадобится. Лишь бы ноги не подвели, но я-то зачем?
Ортоэластики, как выяснилось, – это всего лишь две небольшие подкладки из кожи и пробки, вставляемые в обувь. Их изготовят специально для меня. Но сначала добрый доктор должен снять отпечатки моих стоп, что он тут же и сделал, сунув поочередно обе мои ноги в ящик с какой-то густой смолянистой массой.
– Ну что ж, отпечатки хорошие! – возгласил Файнзингер. – А теперь, дружище, пройдемте в соседнюю комнату. Хочу посмотреть ваши косточки.
Я шел за доктором по коридору упругим шагом, отталкиваясь только подушечками стопы, а он тем временем говорил, что индивидуальные ортоэластики не только обеспечат безболезненные пробежки и улучшат мою походку, почерк и положение тела, но и благотворно скажутся на настроении и вообще преобразят мою жизнь.
Мы вошли в небольшую комнату с зашторенными окнами. Из стены торчал устрашающий аппарат, в нем было что-то зубоврачебное. Файнзингер усадил меня на стул и, повернув какое-то колесо, нацелил на мою правую ногу конический наконечник.
– Может быть, не надо, а? – взмолился я.
– Не дергайтесь, дружище. Процедура совершенно безболезненная.
– Сколько говорят о вреде рентгеновского облучения – бесплодие и все такое...
– Секундный снимок – это не облучение. К тому же мне нужна только ваша лодыжка. Бесплодие, говорите? Чепуха! Пока мошонка на месте и вашему члену не потребуются... хе-хе!.. ортопедические средства, можете спать спокойно, дружище.
Через несколько минут острорылая машина сделала свое гнусное дело, и мы возвратились в кабинет. Я сидел, натягивая носки и шнуруя «пумы». Господи, до чего широкие, никогда такими не были! Я с ужасом представил себе, как вихляет в них моя нога. Пяточные шпоры, трещины лодыжек, размягчение...
Не успел я оглянуться, как мы были уже в приемной, где рыжеволосая девица с бронксовским акцентом записала меня на прием через три недели, когда будут готовы мои ортоэластики.
– С вас триста долларов, – объявила она. – Это плата за сегодняшний прием, за лабораторные анализы, изготовление ортоэластиков и последующие приемы, если потребуется их установка. Никаких дополнительных расходов вы не несете, и, кроме того, естественно, вся сумма подлежит обложению налогом.
– Триста долларов!.. – озадаченно повторил я.
– А если бы вы занимались другими видами спорта? – вмешался Файнзингер. – Прикиньте, сколько бы вам пришлось выложить за лыжную вылазку в выходные дни, не говоря уже о стоимости лыж, палок и прочего. А сколько дерут за час на корте? Всем известны преимущества бега. Не надо жалеть несколько лишних долларов на единственные ноги, данные вам Всевышним.