— Отлично сделано! — похвалил ее Спенсер. — Прямо как обычно, да?
Она попыталась улыбнуться, прикусив губу:
— И совсем не как всегда, — ответила она.
— Тебе лучше знать, как это обычно происходит, — бросил он. — Я хочу, чтобы ты знала, что я не смог бы продержаться здесь так долго без… — Он замолчал, мягко двигая руль поворота и элероны, ощущая реакцию машины. — Джанет, у нас не очень много времени. То, что мы ожидали, должно рано или поздно случиться. Но я хочу убедиться, что ты поняла, почему я стараюсь посадить ее — хоть как-нибудь — с первого захода.
— Да, — спокойно ответила девушка, — я понимаю. — Она застегнула свой ремень и сидела, сложив руки на коленях.
— Поэтому я хочу поблагодарить вас, — продолжал он, запнувшись. — Я ничего не обещал с самого начала, не буду делать этого и сейчас. Лучше, чем кто-либо, ты знаешь, как паршиво я выглядел в этом кресле. Но крутить круги над аэропортом… Это мне не поможет. А людям, там, в салоне, становится хуже и хуже с каждой минутой. Для них лучше… получить свой шанс побыстрее.
— Я уже сказала вам, — ответила девушка, — мне не надо ничего объяснять.
Он бросил на нее полный тревоги взгляд и застыл, не в силах отвести глаза. Она следила за скоростью; он не видел ее лица. Он посмотрел назад, на широко раскинувшиеся крылья, и увидел проблески, слабые серо-голубые проблески сигнального фонаря — он мигал под днищем самолета. С другой стороны были видны сияющие огни аэропорта. Они казались маленькими и очень далекими, будто случайно рассыпанные ребенком красные и желтые бусинки. Джордж чувствовал стук своего сердца; его тело самостоятельно готовилось к тому, что жить ему оставалось минуты, а, может быть, и секунды. Мысленно он взглянул на себя критически со стороны, как на человека, пытающегося сделать движение, выводящее машину в горизонтальный полет. И тогда он сказал сам себе: «Ну, приступаем! Вот так, Джанет. Я начинаю снижаться. НАЧИНАЮ».
11.
05.25 — 05.35
Гарри Бардик опустил свой бинокль и протянул его диспетчеру. Со смотровой площадки, опоясывающей башню, мужчины бросили последний взгляд на поле, на тщательно укрытые бензовозы, хорошо различимые в предрассветной полутьме, на фигурки людей, двигающихся в районе авиастоянок. Неумолкающий рев автомобильных двигателей, доносившийся с дальнего конца поля, казалось, только усиливал гнетущее, почти невыносимое состояние ожидания, пронизывающее весь аэропорт. Пытаясь отыскать любые возможные недочеты, Бардик анализировал план, составленный Трэливеном. Самолет прибывает на высоте около двух тысяч футов и продолжает полет над проливом Джорджия, постепенно снижаясь на этом длинном отрезке пути, пока не будут сделаны все необходимые операции. Потом следует последний широкий разворот перед посадкой, чтобы у пилота было больше времени отрегулировать скорость снижения и безопасно приземлиться. Хороший план, и учитывает то, что медленно наступающий рассвет поможет пилоту лучше ориентироваться. И он понимал, что это должно значить для пассажиров. Они увидят Си-Айленд и аэропорт, медленно проплывающий под ними, потом раскинувшуюся панораму бухты, потом опять остров, но уже ближе, и все это пока пилот проводит последнюю подготовку. Бардик почувствовал, как если бы он был там, среди них, давящее напряжение от сознания того, что, может быть, все они смотрят в лицо смерти. Внезапно по телу пробежал озноб. В промокшей от пота рубашке, без пиджака, он почувствовал пронизывающий, как стилет, предрассветный холод. Было такое ощущение, что весь мир затаил дыхание.
— Мы — на курсе 253, — услышали они голос Джанет. — И быстро теряем высоту.
Потемневшими от волнения глазами Бардик многозначительно взглянул на Трэливена. Молча, ни говоря ни слова, они вошли в большую стеклянную комнату, венчающую башню аэропорта Ванкувер. Трэливен и Гримселл припали к столу с микрофоном, их лица освещались индикаторами взлетно-посадочных полос, расположенных на панели перед ними.
— Как ветер? — спросил капитан.
— Слегка вбок, но это — самый лучший вариант, — ответил Гримселл. Ноль-восемь была самой длинной полосой из трех, имевшихся на поле, это Трэливен и сам знал очень хорошо.
— Радарная, — вызвал Трэливен, — докладывайте мне постоянно их удаление, независимо от того, отвечаю я вам или нет. У меня не будет времени отвечать вам, поэтому вызывайте и докладывайте сами.
Бардик тронул его за плечо.