— Таверна… — прошептал он.
Другая головокружительная последовательность изображений: сломанный бильярдный кий, летящий по воздуху; нож, вонзающийся в его руку; черноволосая женщина, сжавшаяся за баром с маской ужаса на лице; татуировка в виде переливающейся розы.
Вкус горькой крови ЛаРусса.
Пистолет выпал из его пальцев на пол. Данте зажмурился. Дотронулся пальцами до висков. Вздрагивая и напрягая мышцы, он отбросил боль, но образы не исчезали. Как он ни старался, но не смог остановить поток разбитых воспоминаний; не смог контролировать, не смог даже ухватиться за них.
Данте открыл глаза. Флуоресцентные лампы гудели над головой. Он вдохнул запах сырого бетона, плесени и мыла. Но вместе с тем поймал зловоние крови со старой скотобойни.
Боль сковала его разум. «МЯСО НА ЗАКАЗ». Ронин и Этьен. Джей, связанный и подвешенный на мясном крюке. Клыки Ронина, прокалывающие его горло. Хэзер, стоящая на коленях рядом с Этьеном, ее пистолет, приставленный к его груди.
Я знал, что ты придешь.
Ты все еще можешь спасти его, Истинная кровь.
Лжец. Лжец.
— Лжец! — закричал Данте. И кричал до тех пор, пока не выпустил все, что накопилось внутри, пока не очистил разум, пока больше не осталось ни звука. Он резко откинулся на сидение, истощенный, но все еще разгоряченный.
— Эй, приятель.
Данте посмотрел на открывшуюся дверь с водительской стороны. Вон стоял на коленях на бетоне, одним коленом в переливающейся луже масла и воды. Он поднес загрубевшую руку к лицу Данте, длинными пальцами откинул волосы назад.
— Хорошо выплескивать все дерьмо наружу, — сказал Вон низким голосом. — Если оставить внутри, оно начнет гнить.
— Правда? — прошептал Данте, смотря в зеленые глаза бродяги. — Почему тогда я никогда не слышал, как ты кричишь?
Вон фыркнул.
— Внутри ничего нет, парень. Я путешествую налегке.
— Бред собачий.
Рука Вона упала с лица Данте на грудь. Он прижал пальцы к латексной рубашке.
— У тебя доброе сердце, дружище. И поэтому я остаюсь. Без сожалений.
— Откуда ты можешь знать, когда даже я не знаю?
Вон дотронулся пальцем до татуировки под глазом в виде полумесяца. Постучал по ней. Выгнул бровь.
— Ладно, ладно, llygad. Понял.
Вон убрал руку с груди Данте, но тот поймал ее и скрестил свои пальцы с пальцами Вона. Данте нагнулся и поцеловал его. У бродяги был вкус дыма и дорожной пыли. Он слушал равномерное биение сердца Вона, и его мысли вернулись к Люсьену, к вкусу его крови, к звуку песни, льющейся в нем — Данте попытался заблокировать все мысли о Люсьене, но было слишком поздно.
Ты так похож на нее.
Ярость снова воспылала, соединилась с огнем, горящим глубоко внутри.
Ты знал все это время? И никогда ничего не говорил?
Убрав руку с Вона, Данте вышел из MG. Осмотрелся вокруг, понимая, что впервые находится на автомойке. Посмотрев вниз на заляпанную кровью одежду, он понял, почему находится здесь.
— Нужно почиститься.
— Хорошая идея, — сказал Вон. — Эта маленькая горячая дорогая ФБР-ша дома. Если она тебя увидит в таком состоянии, то подумает, что ты купался в крови.
Данте притих.
— Хэзер дома? Она… в порядке?
— О да. Она разбита, как и ты, но с ней все хорошо. Вам обоим хорошо бы выспаться.
Данте кивнул, потом вылез из своей кожаной куртки. Кинул ее в MG, металл зазвенел. Заметив солнечные очки на пассажирском кресле, он взял их и надел. Слепящий флуоресцентный свет приглушился. Его головная боль ослабла. Он расстегнул латексную рубашку, подошел к пульту управления автомойки.
Ударив по карманам — образ долларовых купюр, скомканных на барной стойке таверны, возник в его голове — Данте посмотрел на Вона.
— Есть деньги?
— Да, — сказал бродяга, копаясь в кармане куртки. Он взглянул на Данте, когда тот высвободил трубку для мытья, и выгнул бровь. — Так вот какой у тебя план? Подождать кого-нибудь, кто посмотрит на твой жалкий вид и наполнит ладони четвертаками?
— Да, чтоб тебя. Дважды. — Данте вытащил трубку из чехла.
Ухмыляясь, Вон переместил рычаг.
— Выбирай свою отраву.
Данте выбрал программу легкого ополаскивания и нажал на кнопку. Полилась вода. Развернув трубку так, чтобы струя с высоким давлением ударяла в грудь, Данте двигал ей вверх и вниз, смывая кровь с одежды и кожи. Холодная вода причиняла боль.
— Слушай меня, — сказал Вон и вышел из зоны досягаемости струи. — Ты изнурен. Лихорадишь. Тебе нужен Сон.
— Ронин ждет меня.
— Пусть ждет. Через два часа рассвет. Он тоже будет Спать.
Внезапная усталость захватила Данте, и он оперся плечом о гладкую бетонную стену. Кровавая вода стекала в решетку канализации посреди моечной кабины. В его висках пульсировала тупая боль. Он потер неподдатливое пятно на кожаных штанах, вода протекала сквозь пальцы. Поставив трубку на пол, он стянул латексную рубашку. Бросил ее на капот MG.
Тихий голос прошептал его имя…
Данте-ангел.
Закрыв глаза, он прислонился голым плечом к стене. Его правая рука была прижата к бетону, касаясь неуверенно, ища… что?
За его закрытыми глазами ореол света окружал ключ, разломанный паззл и черную паутину.
Это правда? Наручники сработают?
— Эй, Данте, — резкий звук щелкающих пальцев. — Эй, приятель.
Данте открыл глаза и посмотрел в обеспокоенные глаза Вона.
— Ты в порядке?
Кивнув, с колотящимся сердцем, Данте поднял трубку со все еще текущей водой и снова начал себя мыть.
— Что произошло между тобой и Люсьеном, парень?
Данте долго смотрел на Вона, потом продолжил мыться.
— Ты спрашиваешь как mon ami или как llygad? — Он внезапно подумал о Хэзер — ее прекрасном затененном лице в клубе, когда она говорила.
Как оба, Данте. Друг и коп.
— Друг.
— Он врал мне.
Поток воды уменьшился и прекратился. Данте выпрямился, откидывая мокрые волосы с лица. Вернул трубку на место.
Вон свистнул, потом залез в MG и взял куртку Данте. Бросил ее ему.
— Если Люсьен тебе врал, это должно было…
— Он знал мою мать. Все это время. Он не сказал мне ни слова. Никогда не говорил, черт побери. — Данте натянул куртку поверх влажной кожи, кожа скрипела, металл звенел.
В памяти снова вспыхнуло лицо Люсьена, темное изумление в его золотых глазах, его пальцы, тянущиеся погладить волосы Данте.
Женевьева…
Мир вдруг завертелся — собор, автомойка, скотобойня, блестящие залы, мокрые бетонные стены, качающиеся крюки — и Данте схватился за открытую дверь машины, чтобы не упасть. Боль пронзила голову. Зрение померкло на мгновение, потом восстановилось.
Он понял, что Вон вцепился рукой в его бицепс, удерживая. Данте посмотрел на бродягу. Вон вернул внимательный взгляд, на лице отразилась тревога.
— Merci, — сказал Данте.
Вон ослабил хватку, его поза была напряженной.
— Иди домой, дружище. Спать. Ронин все еще будет ждать тебя вечером. Иди домой. Пожалуйста.
Но Данте услышал мысль за словами Вона, увидел в его глазах: Ты пугаешь меня.
— Я так и планирую, mon ami, — сказал Данте, забираясь в MG. — Мне надо поговорить с Хэзер.
Нужно убедиться, что с ней все хорошо. Он завел двигатель. Тот загрохотал, оживая, звук отдавался эхом от бетонных стен.
Улыбка изогнула уголки губ Вона.
— Вот ты и нашел причину. — Он мягко коснулся кончиками пальцев водительской двери, закрывая ее, и зашагал прочь.
Данте потряс головой, позабавленный, и включил первую скорость. Его веселье исчезло, когда темные мысли закружились в голове. Черт побери, почему я не помню своего прошлого? И почему это никогда меня не беспокоило?
И еще темнее: Что если это никогда меня не беспокоило, потому что не должно было?