Время застыло. Дракон остановился, заблокированный и неподвижный, и выпуклость, готовая опуститься по его шее, замерла на месте. Вихры — один из которых упал, и другой, который вот-вот собирался броситься бежать, застыли на месте, окаменев. Мальчик-вампир растянулся на траве, не двигаясь.
Это магия ад-ала, сообщил ей тот же самый внутренний голос. Ты не должна была быть в состоянии использовать ее.
Но она двигалась сквозь тишину с мечом в руке, и когда Аттура вонзился в драконью шкуру, Мод разрезала дракону щеку. Хлынула красная и горячая кровь. Мод сунула руку в порез. Ее пальцы поймали волосы, она схватила их в пригоршню и потянула. Ей не удавалось одной рукой вытащить дочь, поэтому она уперлась ногами, выронила меч и вонзилась обеими руками в рану. Ее руки нашли ткань. Она ухватилась за нее и потянула.
Тяжесть тела стала перемещаться с помощью ее рук.
Края зияющего разреза разошлись еще шире.
Ее дочь упала в траву, вся мокрая от слюны.
Неужели она мертва? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Хелен сделала глубокий, дрожащий вдох и закричала.
Магия разбилась вдребезги.
Дракон взревел от боли и ударил Аттуру, который вцепился ему в шею. Савок взлетел, перевернулся в воздухе, приземлился на четвереньки, как кошка, и бросился обратно.
Сон, преследующий ее с тех пор, как она прибыла на Дейсин, взорвался внутри нее, лопнув, как мыльный пузырь, и в мгновение ока она вспомнила все: гостиницу своих родителей, чудовищного дракона, глубокий нечеловеческий голос, который эхом отдавался в ее костях: «Отдайте мне ребенка.»
Позади нее стояли двое детей, и она была единственным существом между ними и драконом.
Мод атаковала.
Она рванула на него со всей свирепостью матери, загнанной в угол. Она колола его, резала, пронзала, ее кровавый клинок был воплощением ее ярости. Страха больше не было. Она сожгла все это в тот ужасный миг, когда увидела, как Хелен проглатывают. Остались только ярость и ледяная решимость.
Дракон ударил ее, и она увернулась. Когда он сильно ударил ее, она перекатилась на ноги и вернулась обратно, оскалив зубы в диком рычании. Она ударила его ножом в горло. Когда он попытался прижать ее своими когтями, она отрезала когти. Она не была вихрем, она не была лесным пожаром, она была точна, расчетлива и холодна, и она отрезала от него кусочки один за другим, в то время как Аттура рвал плоть монстра.
Дракон встал на дыбы — окровавленная развалина, один глаз — кровавая дыра, лапы обезображены — и заревел. Она, должно быть, сошла с ума, потому что проревела в ответ. Он обрушился на нее, пытаясь прижать своим колоссальным весом. У нее была безумная идея держать свой кровавый клинок и позволить ему пронзить себя, а затем что-то ударило ее сбоку, унося с дороги. Дракон рухнул на землю, и в мгновенной вспышке здравого смысла Мод поняла, что была бы раздавлена.
Арланд помог ей подняться на ноги. Его булава завизжала, и он бросился на дракона, его лицо превратилось в маску ярости. Она рассмеялась и нырнула обратно в бойню.
Они вместе резали, рубили и давили. В какой-то момент она мельком увидела детей, которые кололи искалеченные ноги дракона. Наконец он закачался, как колосс на песчаных ногах. Они отпрянули назад, и он рухнул на землю. Его оставшийся глаз закрылся. Он лежал неподвижно.
Мод сжала свой меч, не уверенная, что все кончено. Она должна была убедиться в этом. Она рванула вперед, целясь ему в морду.
Арланд весь в запекшейся крови, вскочил на голову дракона и замахнулся булавой, сжимая ее обеими руками. Они ударили по нему одновременно. Она вонзила свой клинок так глубоко, как только могла, в его оставшийся глаз, в то время как он сокрушал его череп повторными ударами.
Они уставились друг на друга, оба в крови.
Хелен обняла ногу Мод, ее губы дрожали. Арланд соскользнул с разбитой головы дракона и прижал их к себе.
Его голос прозвучал напряженно.
— Я думал, что потерял вас обеих.
Мод вся в крови подняла голову и поцеловала его, не заботясь о том, кто смотрит, и что они думают.
Прим. переводчика:
* Клейдесдальская порода лошадей тяжеловозов.
Глава 18
Мод постучала в дверь, отделявшую покои Арланда от коридора, ведущего к ее комнатам. Еще вчера она бы заколебалась. Сегодня она даже не остановилась.
Дверь распахнулась настежь. Арланд стоял по другую сторону, босой и без доспехов, одетый в черную рубашку поверх свободных черных брюк. Его волосы были влажными, и он собрал их в свободный конский хвост. Должно быть, он только что вышел из душа. Полдень сменился вечером, и свет заката окрасил комнату позади него в красно-пурпурные и темно-бирюзовые цвета.
Его пристальный взгляд остановился на ней. Она была одета в белый халат фонариком из паучьего шелка, ткань которого была такой тонкой и легкой, что она едва ощущала его. Широкие рукава ниспадали ей на руки, как облако. На талии она затянула халат широким поясом, а пышная юбка волочилась по полу позади нее Тонкий шелк развевался при малейшем дуновении ветерка. Он замерцал, когда свет поймал его, почти просвечивая.
Халат был рождественским подарком от Дины. Сестра вручила ей подарок, улыбнулась и вышла, предоставив Мод возможность побыть одной. Мод открыла позолоченную коробочку и уставилась на него. В то время он показался ей невероятной роскошью. На Кархари за него она бы получила год воды для нее и Хелен.
Она дотронулась до халата, ощутила тонкую ткань, и это всколыхнуло что-то внутри нее, что-то нежное и хрупкое, что она спрятала глубоко в душе, чтобы выжить, ту часть себя, которая любила красивую одежду, цветы и долгое купание в ванне. Что-то, что она думала, было потеряно навсегда в ту первую ночь на Кархари, когда она отрезала свои волосы и сидела одна на полу среди темных локонов и плакала. Теперь эта часть проснулась, и ей стало больно, и она бы снова заплакала от боли и облегчения.
Она так сильно жалела, что у нее сейчас нет волос.
Арланд приоткрыл рот.
Но ничего не сказал. Он просто смотрел на нее. Волнующая вспышка женского удовлетворения захлестнула ее.
Воцарилось молчание.
— Арланд?
Он закрыл рот и снова открыл его.
— Как там Хелен?
— Очень устала. Мы смыли с нее всю кровь, и она уснула.
— Понятно. Она боролась за свою жизнь. — Его голос затих.
— Арланд?
— Да?
— Я могу войти?
Он моргнул и отступил в сторону.
— Очевидно, я потерял свои манеры где-то на охоте. Мои глубочайшие извинения.
Она прошла мимо него в комнату.
Он закрыл дверь и повернулся к ней.
— Ты не ранена…?
Она обняла его за шею и встала на цыпочки. Ее губы встретились с его губами, и он застыл.
Неужели он меня не хочет?
Руки Арланда сомкнулись вокруг нее. Он развернул ее, и она прижалась спиной к двери. Его грубые пальцы скользнули по ее щеке, лаская кожу. Она посмотрела в его голубые глаза и затаила дыхание. Его глаза горели от вожделения, жажды и голода, все смешалось и заострилось с намеком на хищное предвкушение.
Его губы задрожали в начале рычания. Он широко улыбнулся, обнажив клыки, и приблизил свой рот к ее губам. Ее инстинкты кричали в панике, не уверенные, была ли она парой или добычей, но она так долго ждала этого и встретила его на полпути.
Они сошлись вместе, как два сталкивающихся клинка. Его губы сомкнулись на ее губах, и она открыла их, отчаянно желая соединиться, почувствовать его, попробовать на вкус… его язык скользнул по ее губам. От него пахло мятой и теплыми пряностями. Его клыки задели ее губы.
У нее закружилась голова. Она чувствовала себя легкой, сильной и желанной…
Он углубил поцелуй, его большое тело крепко прижималось к ней. Она прикусила его губу. Глубоко в его горле раздалось рычание, этот звук был хищным предупреждением или, может быть, мурлыканьем, она не была уверена. Он целовал уголок ее рта, губы, подбородок, шею, выводя на ее коже линию жара и желания. Теперь ее трясло от желания.