«АМЕРИКАНСКАЯ КРАСНАЯ АРМИЯ» объявляет о казни сионистской собаки, Джеральда Гуттермана, за преступления против народов мира. «АМЕРИКАНСКАЯ КРАСНАЯ АРМИЯ» требует прекращения поддержки американским фашистским правительством государства сионистов. «АМЕРИКАНСКАЯ КРАСНАЯ АРМИЯ» требует положить конец геноциду, объявленному народам Сальвадора и Никарагуа. «АМЕРИКАНСКАЯ КРАСНАЯ АРМИЯ» требует вывести американские войска из Европы и объявить бойкот незаконному правительству Южной Африки. «АМЕРИКАНСКАЯ КРАСНАЯ АРМИЯ» не прекратит своей деятельности до тех пор, пока все ее требования не будут выполнены. ПОБЕДА БУДЕТ ЗА НАМИ. НАРОД ПОБЕДИТ.
Все знают — рабочие дни бывают тяжелыми и легкими. Понятно, что все они не слишком веселы, но хорошо уже хотя бы то, что день быстро проходит. Бывают дни, когда на душе гадко так, что нужна хорошая доза виски, чтобы чуточку успокоиться.
Пятница двадцать третьего марта для Риты Меленжик, можно точно сказать, была из этой самой категории. В девять пятнадцать ее разбудил менеджер, она выползла из постели, не стала сопротивляться реальности, отраженной в зеркале, и в одиннадцать вошла в кафе, несмотря на то что накануне работала до двух ночи.
Сначала все шло гладко, но где-то час с небольшим спустя она столкнулась с посетителем, который так энергично жестикулировал, что опрокинул на нее поднос, уставленный пивом. Двадцать минут ей понадобилось, чтобы привести в порядок свои черные брюки — такие были положены всем официанткам, — но трусы остались влажными, а запах пива неистребимым.
Начавшийся вскоре дождь загнал в бар парней-строителей, шестерых украинцев, и тут началось. После бесконечных приставаний Рита не выдержала и решила просто не подходить к их столу. Тем временем один из них пересел за свободный стол, сделав вид, что разругался со своими приятелями, и, когда Рита проходила мимо с подносом пива и бутербродов, что есть силы оттянул ее по ягодице. Остальные сочли это чрезвычайно веселым, но тут Рита не выдержала и ударила обидчика по голове бутылкой кетчупа, отчего тот упал на пол, потеряв сознание. Его дружки вскочили, чтобы немедленно ответить, но тут их в свою очередь окружили полицейские — правда, на этот раз они были без формы, — которые знали о Рите и Мудроу. Им нетрудно было представить, как отреагирует сержант, если узнает, что у них на глазах пятеро пьяных украинцев куражились над его женщиной. Украинцы, только-только расставшись со своей тоталитарной отчизной, не стали искать справедливости. Они подхватили раненого приятеля и поторопились исчезнуть.
Однако владелец бара, Рамон Иглесиа, не стал вникать в ситуацию и заявил, что щипки и похлопывания по определенной части тела, в общем-то, входят в обязанности официантки, и не то чтобы эти знаки внимания следует приветствовать, но так вести себя с клиентами, особенно если клиенты еще в состоянии заказывать спиртное, не годится. Рита не очень-то помогла себе, обозвав Рамона мешком с дерьмом, и впервые за все годы работы услышала, что уволена.
Шел мелкий весенний дождик, и на улице ее настроение еще больше испортилось, когда она вспомнила о Стенли Мудроу, ожидавшем ее дома. Рита шла по Первой авеню, даже не пытаясь уклоняться от встречных пьянчуг. Она просто отталкивала их плечом, все время думая о Мудроу, представляя, как он сидит сейчас на кухне в одних трусах, а может, что еще хуже, в ожидании обеда разбирает пистолет, разбросав по своему обыкновению детали по всему столу. Эта его манера всегда бесила Риту, и к тому времени, когда она подошла к дому, она была готова раздавить бабочку, если бы та попалась на ее пути. И неудивительно, что, увидев обыкновенно одетого Мудроу, сидевшего за столом с бумагой и ручкой, она не смогла сдержаться:
— Какого черта ты там делаешь?
Мудроу обернулся с необычайно серьезным видом.
— Я пишу письмо.
— Письмо? Кому ты можешь писать письма?
— Энн Лендерс.
— Энн Лендерс. — Она чуть не улыбнулась. — Шутишь? Перестань, я не в настроении.
Мудроу пристально смотрел ей в глаза, лицо его почти вытянулось от сосредоточенности.
— Я не шучу. Я пишу ей раз в месяц. Раньше я писал «Дорогой Эбби», но пришлось бросить — она слишком консервативна.