— Но я же знаю, что она к нему ходила. — Раздражение распирало Рамона. — Мой друг сказал мне, что она пробыла там два часа. Что может делать женщина в квартире мужчины два часа? Если она не отдается ему, зачем мужчине такая женщина? Два часа!
Рита смотрела на него, пытаясь угадать, каких слов он от нее ждет. Она решила, что Рамон влюблен в Ирму, и она попыталась приободрить его.
— Разве ты ложишься в постель с каждой женщиной, которая появляется в твоем доме?
— Ну, хотя бы пытаюсь. — Он с вызовом посмотрел на нее, подобрав второй подбородок. — Кроме того, — он победно поднял палец, — они были любовниками три года. Он бы не запирался с ней на два часа, если бы знал, что ничего не получит.
— Может быть, там был еще кто-нибудь. Ты спрашивал ее?
Рамон просто негодовал:
— Мой друг сказал, что они были одни.
— А что, твой друг был там? Не спеши с выводами. Ты даже не поговорил с бедной девушкой. Дай ей шанс. Впрочем, я сама собираюсь разрешить Стенли переехать ко мне.
Рамон повеселел сразу и заметно. Он протянул руку и сжал ее пальцы.
— Рад слышать. Ты слишком красива, чтобы жить одной. — Он оглянулся по сторонам — официантки, как обычно в это время, были по горло заняты работой. — Эй, девочки. — Он пытался перекричать шум в зале. — Эй, Луиза, Роза, Кэти. Идите сюда.
Когда они подошли, Рамон ошеломил новостью, рассказал о том, как повезло Рите. Да она и сама это понимала. Подруги обнимали ее. Все они принадлежали к ветеранам той войны, что шла постоянно между мужчинами и женщинами. Кэти и Роза побывали замужем, обе неудачно, а Луиза развелась пять лет назад, и последующие ее романы тоже не принесли ей счастья. Все они считали, что любая перемена — к лучшему. Но, в общем-то, их мнение не особенно волновало Риту — она и так знала, что ее здесь любят. Потом она рассказала о том, как ей повезло в казино в Атлантик-Сити, и они рты раскрыли от изумления и зависти. Мужчины в их жизни были величиной переменной, но долларов не хватало всегда.
— Что ты будешь делать с такими деньгами? — спросила Луиза.
— Я положила их сегодня в банк и думаю устроить по такому поводу вечеринку в субботу после закрытия. Конечно, если меня снова возьмут на работу. — Она взглянула на Рамона.
— Her вопросов, — сказал он. — Я уже посылал за тобой. Но теперь мне придется осторожничать. На тебя уже голос не повысишь. Признаться, я даже думал, что ты пришлешь ко мне своего разбираться. А ведь он самый здоровый малый из всех полицейских, которых мне приходилось знать.
На следующий день после взрыва в квартале Вагнера Мудроу вернулся на работу. В детали события он вникать не стал, надо было заняться операцией внедрения, над которой они с коллегами работали уже три месяца. Он сидел за своим столом в кабинете следователей, хотя обычно этого избегал, и не потому что ему были неприятны сослуживцы, а из-за шума: полицейские что-то кричали друг другу через комнату, возмущались задержанные, а заявители, многие явно не в себе, громко доказывали свою правоту всем вокруг, но больше всего его раздражали бесконечные звонки.
Все утро он провел в участке, разговаривая по телефону. Другие детективы, занимавшиеся тем же делом, время от времени подходили к нему. Они пытались найти информатора, который мог бы свести их с итальянским мафиози Анджело Джирарди, но после тщательного анализа и длительных согласований отказались от варианта, который предусматривал внедрение в банду полицейского из другого участка, понимая, что новичку потребуются месяцы на то, чтобы войти в доверие.
В полдень Мудроу поднялся с места.
— Хватит, — объявил он. — Я пошел обедать, заодно выясню, взяли Риту на работу или… Вернусь через час. — Он собрал бумаги со стола, вышел в коридор, натянул пальто и уже был на полпути к выходу, когда дежурный заметил его сквозь свои бифокальные очки.
— Эй, Стенли! — Он с трудом одолевал шум, доносившийся из кабинета следователей. — Тебя хотел видеть капитан.
— Какого черта, Гарри. Ты что, не мог сказать это, когда я одевался?
Обиженный Гарри чихнул и снова погрузился в свои бумаги.
Мудроу снял пальто и пошел к шефу. Он открыл дверь, как делал это тысячи раз, но сейчас голос капитана остановил его на пороге.