– Вот чудак! – говорят знакомые.
А Терпию все равно: он пишет и рассуждает в письмах.
«… мы постоянно слышим: «мой парень», «моя девушка», «моему парню следует быть поумнее», «моя девушка меня обманывает»… Говоря «мой, моя», подразумевают свои исключительные права на близость, доверие, любовь со стороны «моего». Но нередко эти притяжательные местоимения произносятся с явно имущественным смыслом… Словами «моя девушка» он словно подразумевает свои исключительные права на обладание ею, т.е. в его понимании любимая становится вариантом частной собственности… Он считает, что «его» любимая не может принадлежать кому-то еще, в том числе – себе самой. Да, он дорожит «своей» девушкой – как дорогой вещью. Он говорит «Моя подруга!» – а сам настороженно оглядывается: нет ли рядом претендентов? Если есть, тогда беда – может дойти и до драки. «Как ты смеешь гулять (целоваться, разговаривать) с моей девушкой ?!!» – с этого начинаются многие ссоры за право быть исключительным обладателем ее сердца… Но надо понимать, что…»
Над землей Заозерья разносились невидимые, понятные лишь гениям речи:
«…Терпий, Терпий! Ты создал уже очень много – целые горы, наполненные редким металлом. Ценность их неоспорима; но сам ты не чувствуешь этой ценности… Ты знаешь многое… но вот не знаешь ты, кто такая Р-я, к которой обращены твои слова, и существует ли она вообще. Есть ли она вообще…»
Так могли сказать лишь бессмертные; но в Заозерном Крае никто никогда не верил в вечность. Наоборот, Заозерные жители были убеждены, что энергия сама по себе лишена мощи и лишь превращение в материю придает ей смысл. И никак не наоборот, ведь ломать (превращать материю в энергию) могут даже самые глупые создания. Ломать легко.
Легко также делать сложные вещи, не меняя свойств элемента; вот превратить простой элемент в более сложный – здесь уже нужна мудрость. И чем проще элемент, из которого творится сложный, тем сила мудрости выше. Величайший секрет заключается в том, чтобы необузданную, никчемную энергию, рассеянную бесконечно во Вселенной, превратить в сложное, самое сложное. И тот, кто узнает этот секрет Превращения – будет повелевать всем. Всем, а не только вечностью.
Так думали мудрецы, бродившие вдоль Заозерного Края; так думали и мастера, и бездельники. Терпий тоже знал об этом, и мастерство незримо толкало его именно на этот путь – ведущий к тому, чтобы все стало доступным. Но этот путь невообразимо долог, а Терпию было интересно нечто иное.
Ведь Р-я не отвечала и не отвечала.
Между тем слава о Заозерном мастере вышла далеко за пределы его мира; и от этого во многих умах разгорелась страшная зависть. Многие мечтали узнать секрет Превращения; не желая отдавать все Терпию, мастера и ученые принялись ставить опыты. Но ярость в них перевешивала ум – и энергия, вместо того, чтоб собираться, разлеталась; порой целые миры не выдерживали экспериментаторской гонки и попросту лопались – да, лопались, разлетались каменным градом. Его осколки по сей день несутся сквозь Космос. В них еще есть сила зависти.
Самые хитрые не ставили опасных опытов. Они подсылали к Терпию шпионов, чтобы с помощью изворотливости добыть его мудрость.
Но как добыть? Эта формула или тайна не была записана и не была вообще запечатлена в реальном виде, она просто хранилась в Терпиевой голове. Шпионы (под видом порядочных созданий) приставали к Терпию с уточняющими вопросами:
– Мастер! А можно дерево превратить в уголь?
– Да, можно.
– А уголь превратить обратно в дерево?
– Тоже можно.
– Мастер! А доступно ли… самую последнюю, жалкую вещь сделать заготовкой для чего-то великого?
– Это непросто, – отвечает Терпий – но если иметь великое терпение и желание, то…
«Он не скажет про мудрость напрямую! – догадываются шпионы. – Хитрый!» И продолжают:
– А как же обрести сие великое терпение?
– Надо учиться.
– Учиться? Где? – шпионы с презрением глядят на морщинистые стены, на их почерневшие от дыма бревна – Да в такой лачуге даже тесто толком не замесишь!
– Ваша правда, – добродушно ответил Терпий, – я действительно не знаток по тесту… Я больше управляюсь с металлом.
Шпионы смотрят и видят, как в руках Терпия пыль превращается в редкие металлы, потом еще и еще; шпионы стоят с открытыми ртами. Они видят, и ничего не понимают.
Металл рождается будто сам собой.
– Но как же он это делает? Как же он, подлец, плохое в хорошее обращает-то, а?!
Как ни трудились шпионы, как ни подглядывали, ничего они не узнали. Ни одной строчки, ни слова они не получили из той формулы, что была у Терпия. А может, он и сам ее не знал, просто делал и все?