Дергался Дейтильвирк, дергался:
– Что-то оно не убирается… и от меня не отходит.
– Напрягись!
Дейтильвирк напрягся – и внутрь его засосало жучков.
Те сразу зажурчали (заговорили со звуком ж-ж-ж):
– Жто жа бежо-бражие (Что за безобразие)! Лог ты жимолостный, куда жалеж?
– Я не залез – оправдывался Дейтильвирк, – я отцепиться не могу…
– Раскачивайся!
– Да не в меня! – испугалась бьорка
Качались-качались – в результате верхушка ели – крэк! – и переломилась. И прямо бьорке по носу. Жучки посыпались градом.
Ель уцелела на три четверти, но все были недовольны – и жучки, и бьорка, и Дейтильвирк.
– Дураж! Вежь дом поврежден! Теперь же жить нельзя же! Жто мы, бедные, жто ли, жить в плохом доме?
– Кажется, я палкой подавилась – жаловалась бьорка.
– Что-то я не понял, живой я или нет – пробормотал Дейтильвирк. – Совсем не понял.
Он в задумчивости пошел сквозь лес, колыхая энергией ветки, и не видел, как жучки ругаются с бьоркой.
– Мы ж! С Вами ж! Договорилижь (Договорились) ж! Одна четверть гусениц Вам, три четверти – нам, все по-честному ж… Зачем вы этого лога жимолостного прижвали?
– Во-первых, договор был не четверть на три четверти, а половина с половиной! Половина – мне, а другая половина – кто достанет… Во-вторых я его и знать не знаю, это он пристал с глупыми вопросами… А в-третьих, может оно само сломалось!
– Как же, жломалось – бурчали жучки сердито. – Жамо (само)! Жамо! Где ж жамо?
Но странное дело – бьорка оказалась права. Ель и вправду треснула сама, а вовсе не от усилий Дейтильвирка. Ее древесные волокна слишком постарели.
Жучки остались в недоумении:
– Ж-жтранно. Что же он тогда жделал?
Получилось так, что Дейтильвирк ничего не сделал; он хотел сделать, но образующая его энергия была крайне мало приспособлена для воздействий на большие предметы. Он не умел на них воздействовать.
Физическая природа многогранна, отметил Дейтильвирк про себя. Звезды светят, облака летят, речка плещет; и вокруг полно жизни. Дейтильвирку очень хотелось выяснить, живой он или нет, и если живой, то в какой части природы.
Он хватался за все подряд. Глядя на зверей и птиц, он пробовал чистить семечки – семечки тут терялись. Хотел поймать мух – мухи пролетали сквозь него, некоторые падали (под влиянием его внутренних полей), но так, что Дейтильвирк не мог их ухватить. Он ползал, искал этих жужжал, постоянно путался сам в себе и вечно забывал, что он ищет. А есть и пить он не мог, поскольку был логом.
Даже река его проигнорировала – Дейтильвирк полез в воду, совершенно не промокая, стоял и думал, что с ней делать. И никак не мог придумать.
– Что-то я ни для чего не подхожу… Как понять, в каком виде я живой? Может, мне надо делать что-то более грандиозное?
Дейтильвирк отправился к разумным жителям, но имея скромный характер, он боялся идти в города, деревни и дворцы, т.к. там было слишком много народу. Так он зашел в один заброшенный угол, где не жил никто – кроме Дарны-Шумелиды.
Дарна – женщина из народа Шумелид, славилась среди них своей красотой и строптивостью. Она жила одна, но при этом хотела выйти замуж.
Дейтильвирк подошел к богатым каменным воротам.
– Извините… есть у вас что поделать?… Мне надо выяснить насчет себя.
Вышла Дарна, блистая красотой, и говорит:
– Выпей-ка сперва воды студеной.
И дает ему полное ведро.
Как Дейтильвирк ни старался, вся вода прошла сквозь него – он же был нематериальный. Даже капли не досталось.
Дарна задумалась. Студеное ведро было хитростью – в воде, кроме холода, прятался какой-то секрет. Обычно, выпив ведро, женихи с ног валились – либо от холода, либо от воды, либо от секрета. Так разборчивая Дарна отгоняла слабых. А сильные ей еще не попадались.
Подумала, подумала красавица и говорит:
– Хочешь что-то сделать? Полезай-ка вон на тут яблоню.
Дейтильвирк стал карабкаться.
– Залез?
– Залез.
– Просиди всю ночь до утра.
Это была другая хитрость. В кроне яблони было гнездышко, где жила ситнь – ящерка, маленькая, но страшно кусачая, с сотней алмазных зубчиков. Она кусала всех чужих. Редкий ухажер мог удержаться на яблоне час, самый влюбленный и крепкий просидел два часа, а таких, чтоб до утра, таких еще не родилось. Потому что и яблоня, и ящерка, да и все прочее хозяйство были заколдованы.
Наступила ночь. Дейтильвирк сидит, рассуждает вслух. Но вот во мгле зашуршало, и возникла юркая тень – ящерка пришла. Она придирчиво понюхала Дейтильвирка («Что за жалкий, пустой ухажер… весь травою пропах прошлогодней»), открыла ротик и – давай кусать. Дейтильвирк сидит.