вот все, что она делала.
– Нет, нет, – тихо возразил молодой человек и залился краской, произнеся:
И странно прошептала вдруг:
«Любовь не ждет!»[42]
– Ничего подобного! – возразила она поспешно. – Смотрите, как я умею скакать галопом. Но, Пэнси, пошла!
И Эльфрида умчалась, а Стефан следил за ее легкой фигуркой, которая постепенно уменьшилась до размеров птицы, когда меж ними легло расстояние; ее локоны развевались.
Он пошел в том же направлении и довольно долго не видел никаких знаков, что свидетельствовали бы о ее возвращении. Поскучнев, словно цветок, который лишили солнца, он присел на камень и в течение пятнадцати минут не слышал ни единого звука, что говорил бы о приближении лошади или ее всадницы. Затем Эльфрида и Пэнси появились на холме, пони шел бодрой рысью.
– Мы получили столько удовольствия от этой езды! – закричала Эльфрида, ее лицо пламенело румянцем, а глазасияли.
Она осадила пони, Стефан поднялся на ноги, и они отправились дальше.
– Ну, хотите ли вы что-нибудь мне сказать, мистер Смит, после того, как я столь долго отсутствовала?
– Помните ли вы тот вопрос, на который мне не ответили прошлой ночью: значу ли я для вас больше, чем кто-то другой? – молвил он.
– Я и теперь не могу вам прямо ответить на него.
– Почему же вы не можете?
– Потому что я не знаю, значу ли я сама для вас больше, чем кто-либо другой.
– Да вы действительно для меня дороже всех! – закричал он, и в его голосе прозвучала самая напряженная признательность, и он тотчас же выскользнул вперед и заглянул ей в лицо – Глаза в глаза, – произнес он игриво, и она, покраснев, подчинилась, подарив ему открытый ответный взор. – А почему бы не уста к устам? – продолжал Стефан отважно.
– Нет, разумеется, нет. Нас могут увидеть, и тогда моей репутации конец. Вы можете поцеловать мне руку, если желаете.
Он посмотрел на нее, давая понять этим взглядом, что поцелуй руки через перчатку, да еще не простую, а перчатку для верховой езды, это далеко не самая приятная привилегия в таких обстоятельствах.
– Вот, вот, смотрите, я снимаю свою перчатку. Разве у меня не прелестная белая ручка? Ах, вы не хотите целовать ее, и вы этого делать не станете!
– Если я не стану, вы никогда больше не дадите мне поцелуя, вы, жестокая Эльфрида! Вам известно, что я думаю о вас больше, чем могу вам выразить, что вы моя царица. Я готов умереть ради вас, Эльфрида!
Краска вновь быстро залила ее щечки, и она взглянула на него мечтательно. Какой это был момент гордости для Эльфриды! Впервые в жизни она с абсолютным деспотизмом властвовала над другим сердцем.
Стефан украдкой вдруг запечатлел на ее руке горячий поцелуй.
– Нет, я не хочу, не хочу! – воскликнула она упрямо. – И вам не стоило заставать меня врасплох.
За этим последовала ласковая разновидность драки за полное обладанье столь желанной рукою, где проявилось куда больше неистовства маленьких мальчика и девочки, чем достоинства, свойственного молодым мужчине и женщине. Затем Пэнси стала беспокойной. Эльфрида выпрямилась в седле и опомнилась.
– Вы принудили меня вести себя совершенно неподобающим образом! – закричала она, и нельзя было разобрать, что преобладало в ее голосе – гнев или удовольствие, скорее это была смесь и того, и другого. – Я не должна была допускать подобной потасовки! Мы уже давно выросли из таких игр.
– Я надеюсь, вы не считаете, что я чересчур… чересчур напоминаю нахала того рода, что умеет незаметно втереться в доверие, – отвечал он покаянным тоном, сознавая, что тоже потерял свое достоинство в этой возне.
– Вы слишком фамильярны, и я не собираюсь это терпеть! Памятуя о том, как мало мы еще с вами знакомы, мистер Смит, вы позволяете себе слишком много. Вы думаете, что я деревенская девушка и не имеет значения, как вы ко мне относитесь!
– Заверяю вас, мисс Суонкорт, у меня не было и мысли подобной. Я лишь хотел оставить сладкий… настоящий поцелуй на вашей ручке, и это все.
– Ну вот, опять недостойные уловки! И вы не должны так смотреть на меня, – сказала она, покачав головою, и пустила пони рысью, оказавшись на несколько шагов впереди него.
Таким образом, она свела его с дороги и повела за собою в поля, направляясь к скалам. На границе того поля, что находилось к морю ближе всех, она изъявила желание сойти с лошади. Пэнси была привязана к шесту, и они оба пошли по неровной тропинке, что вдруг закончилась у плоского выступа, который шел вокруг голубовато-черной скалы, находившейся на высоте, что располагалась на полпути между морем и самой вершиной скального массива. Здесь далеко внизу и перед ними расстилалась бескрайняя гладь океана; здесь на отдельных камнях сидели белые галдящие чайки, которые, мнится, всегда собираются вить гнезда, но вместо этого они вечно расхаживают по скалам туда-сюда. Справа и слева шла зубчатая и зигзагообразная линия разрушенных штормами скальных вершин, кои образовывали гряды, что оканчивались у них под ногами.