С другой стороны, исчезновение Пекки; если оно произошло именно так, должно было насторожить хозяина. Ничего подобного не произошло. Приятель Райна вел себя очень спокойно, чего нельзя было сказать о полковнике. С утра Райн несколько раз пытался дозвониться до приятеля, и всякий раз горничная отвечала, что нет дома, хотя инспектор точно знал, что он там. Все телефонные разговоры, которые вел подопечный Котра, записывались в полиции на магнитофон.
Через час после появления в печати сенсационного отчета о происшествии в «Амброне» инспектор позвонил дежурному и попросил его впустить в холл репортеров, которые осаждали комиссариат. Прессе не терпелось узнать, кто же был задержан в «Амброне».
Ситуация для Яви сложилась трудная. Он был убежден, что находится на верном пути, что подозреваемый им человек является организатором похищения, но у Яви не было ни одного прямого доказательства, которое бы подкрепляло его убеждение.
Нужен был толчок, и Яви решил нанести удар с другой стороны, пустив в ход козыри, пока еще неизвестные противнику.
Это был очень рискованный шаг. Знай Яви, что сообщение о происшествии в «Амброне» стало причиной окончательного краха идеи создания акционерного общества «Голубой шар» и даже смерти Эгрона, у него было бы легче на душе, и он, быть может, не спешил бы.
Сгустившись в холл, Яви объявил о своем намерении дать журналистам интервью. Сразу посыпались вопросы: где сейчас находится арестованный в «Амброне» человек, кто он такой и каковы у инспектора перспективы в связи со столь значительной удачей. Яви ответил, что арест — чистая случайность и что он пока не может быть уверенным — арестован преступник или нет. Господин Рэктон вполне мог ошибиться. Арестованный в настоящее время находится в клинике. Более подробными сведениями о нем следствие будет располагать не раньше утра.
Далее Яви заявил: он располагает некоторыми сведениями о том, что за спиной похитителей стоит мафия, специализирующаяся на промышленном шпионаже. Это обстоятельство, хотя и осложняет дело, но придает ему еще больший вес. Теперь oн ставит перед собой задачу: не только изобличить и отдать в руки правосудия похитителей, но и во что бы то ни стало разоблачить преступную организацию мафиози, стоящую за их спиной и спланировавшую преступление. Только в таком случае он будет считать свой профессиональный долг выполненным до конца. Это заявление и стало сенсацией второго выпуска газет. Оно вызвало в прессе настоящую бурю. Правые сразу обвинили Яви в том, что он подкуплен коммунистами, а его заявление об участии в деле профессора Фэтона мафиози — неуклюжая попытка скрыть свое профессиональное бессилие и свалить вину за топтание на месте на какие-то особые обстоятельства.
Инспектор прочитал множество комментариев к своему интервью, но так и не понял, кто же за него и против мафии и кто за мафию и против него. Даже очень респектабельные прогрессивные газеты, такие как «Линский феномен» крутили вокруг да около, предпочитая никак не отвечать на вопрос, хотят они, чтобы инспектор разоблачил мафию или не хотят.
Ситуация для Яви, впрочем, была не новой. Всегда все крупные уголовные дела, которые он вел, в конечном итоге вырастали в политические, и всегда у него было очень мало друзей.
Инспектор сидел в своем кабинете и ждал, когда противник либо чем-нибудь ответит на его выпад, либо трусливо побежит. У него было такое чувство, будто он забросил в глубокий омут бомбу и ждет, когда она взорвется и выбросит на поверхность брюхом кверху глубоководного хищника.
Пул Вин сидел в своем домашнем кабинете, привольно раскинувшись на широкой спинке просторного кресла. Выражение его лица ничуть не соответствовало безмятежной позе: оно было угрюмым и жестким.
Если бы кто-нибудь из домашних заглянул сейчас в кабинет, он не узнал бы своего папеньку.
Пул Вин был негласным хозяином Лина и главой («Идолом») Юго-Западного филиала Всеаранского гангстерского Синдиката.
Положение владельца крупного промышленного комбината обеспечивало ему солидное имя, устойчивые позиции среди деловых и политических кругов Юго-Запада. Никто не знал, даже жена, о его истинном состоянии. Деньги, которые давала ему вторая профессия, не попадали в поле зрения налоговых инспекторов. Он знал, где и как держать их. Официальным состоянием были комбинат и получаемые прибыли.
Посылая Ремми Табольта за аппаратом Фэтона, он и не предполагал, что там окажутся такие ценности, которые принесут ему миллион. Сейчас он с удовольствием отдал бы два миллиона, лишь бы настоящее оказалось сном.
Пул Вин сидел неподвижно, слегка наклонив вперед крутолобую голову. Глаза его, не мигая, смотрели на бронзовую фигурку обнаженной женщины. Она стояла на столе, раскинув руки, готовая взлететь к потолку. Пул Вина всегда поражало ощущение невесомости, заложенное в статуэтке. Казалось, бронзовая женщина жила своей непостижимо прекрасной для людей жизнью.
Последние откровения инспектора по поводу мафии выбивали почву из-под ног Пул Вина. До выхода второго выпуска газет он только предполагал, что инспектор сел на его хвост, теперь он в этом был уверен. Конечно, Пул Вин сразу понял провокацию с арестом фальшивого похитителя. В душе он посмеялся над наивностью инспектора. А потом вдруг страшные обвинения в адрес мафии. Инспектор выбросил козырной туз и сразу взял все взятки.
Глядя на статуэтку, Пул Вин вспомнил, как все начиналось. Он давно уже имел заказ от одной фирмы, производившей автоматические космические станции. Фирма билась над проблемой создания прибора, который, в специальном контейнере возвращаясь на землю, доставлял бы информацию о характере живой материи, встреченной в космосе. Приборы такие были, но они страдали несовершенством. И очень кстати подвернулся аппарат профессора Фэтона. Правда, Пул Вин не был уверен, что это как раз то, что надо, но на всякий случай решил изъять его у изобретателя. Если бы он знал или даже предполагал, что Табольт найдет в доме профессора! Разве так бездарно было бы все организовано! Может, он вообще и не лез бы в эту кашу. По крайней мере, обошелся бы без райнов, дзистов и прочей хлюпающей сволочи. И даже без Роттендона. Все дело пошло бы через Синдикат, и тогда инспектор Яви сейчас был бы не опаснее букашки. Кто мог подумать, что эта белоголовая полицейская проныра начнет копать дела пятилетней давности. Иначе с чего бы он вдруг заговорил о мафии. Подлая тварь! С головой выдал его Синдикату! Теперь там не сомневаются, что похищение профессора Фэтона — дело рук Пул Вина, лин-ского «Идола». Нет теперь ему никакой пощады. А ведь он всем обязан Синдикату: и карьерой, и капиталом, и даже семьей.
Он, Пул Вин, глава мощнейшего филиала Синдиката, имеющий сотни рабов, готовых идти по его приказу в огонь и в воду, ничего не может предпринять в свою защиту. Теперь он остался один на один не только с полицейской сворой, но и с мафией. Синдикат не простит такого скандального провала и наверняка сделает все возможное, чтобы он замолчал навеки. Зачем мафии человек, сидящий под полицейским колпаком. Нужно выворачиваться самому. Рано или поздно полиция доберется до него, если раньше не доберется Синдикат. Табольт еще раньше мог доложить по цепи, что выполнил приказ Пул Вина, отданный ему именем Синдиката. А ведь так оно и было сначала.
Пул Вин вскочил и нервно зашагал по кабинету. Животный страх охватывал его всякий раз, когда он думал о возможном суде Синдиката и его приговоре. Ни крови, ни борьбы, никаких следов. Был человек — и нет его. Он тоже член суда и знает, что и как делается. Пожадничал, положил денежки только в свой карман и приговорил себя к смерти. Можно было бы еще вывернуться, если бы инспектор не сболтнул прессе о мафии.
Пул Вин снова сел и застыл в прежней позе. Так лучше думалось. Беготня отвлекала его. Допустим, они взяли Табольта. Что он может сказать? Многое. А чем доказать сказанное? Пусть Яви попробует предъявить ему обвинение без вещественных улик. И вообще, что у него есть? Ничего, кроме подозрений. Синдикат — вот где настоящая опасность. Он, конечно же, уже прислал сюда своих людей. И не суются они к нему лишь потому, что боятся напороться на полицию. Ждут, наверное, когда инспектор сделает промашку. Но что же делать?! Все «окна» за границу по линии Синдиката для него — ловушки. Нужен какой-то другой путь. Жаль, что он не подумал в свое время о нейтральных связях. Но кто мог знать, что он станет для Синдиката врагом номер один, что своих людей будет бояться больше, чем полиции. Если еще Пекки окажется негодяем, тогда конец. Нужно срочно что-то предпринимать. Каждая минута промедления все туже и туже затягивает вокруг шеи петлю безысходности. Если инспектор вышел на Райна и Дзиста, а это вполне возможно, то тем более нужно уходить…