У Яви чуть не случился сердечный приступ. С большим трудом выбрался он из людского мессива. Прорваться сквозь полицейское оцепление удалось лишь после того, как он предъявил свой жетон. Покидая площадь, Яви испытывал жгучее чувство стыда за то, что он полицейский.
Реакция спешила использовать предоставленную ей Президентом возможность в открытую сводить свои счеты с левыми силами.
И снова страну всколыхнуло. Всемирный Комитет защиты прав человека обратился к Президенту Арании с призывом отменить возмутительное решение Верховного суда, нагло попирающего элементарные права человека. Президент категорически отказался удовлетворить требование Комитета. Он уже не мог остановить запущенной им же самим машины репрессий.
Компартия призвала рабочий класс Арании к всеобщей забастовке, и она грянула.
Силы министерства национальной безопасности начали массовые аресты членов забастовочных комитетов на местах. Регулярные войска силой захватывали территории промышленных предприятий, изгоняя оттуда рабочих.
Двадцатого января агентам политической полиции удалось схватить председателя компартии Митта и двух членов ЦК. Президент назначил судилище над ними на двадцать пятое января.
В воскресенье двадцать первого левое крыло либералов объявило о своем официальном разрыве с партией и потребовало отставки Президента, как члена партии, полностью отказавшегося от официального политического курса либералов.
Президент подал в отставку. В атмосфере всеобщего, возмущения его драконовской политикой, отставка эта прозвучала, как жалкий хлопок в артиллерийской канонаде.
«Линский феномен» писала: «Президент явно переоценил свои возможности и недооценил силы противников. Он забыл о собственном предостережении, сделанном им на экстренном заседании линского муниципалитета, где говорил: «Эскалация жестокости со стороны властей неизбежно вызовет эскалацию озлобления и противодействия со стороны масс. Сейчас не такое время, когда можно подавить сопротивление масс устрашающими мерами». Господин Президент прекрасно продемонстрировал, что всякий сговор с крайне правой реакцией неизбежно приводит политика к политической смерти».
Место Президента занял господин Оргей. Он отменил решение суда по делу профессора Гинса, распорядился освободить всех арестованных по декрету «О незаконных забастовках», уволил в отставку генерала Харта и вернул генерала Зета. Последнее решение он мотивировал тем, что Зет хорошо знает армию, пользуется в ней популярностью, что он истинный патриот своей страны и является жертвой ушедшего в отставку Президента.
Всеобщая забастовка не прекратилась. Освобождения Митта и членов ЦК, снятия запрета с компартии Арании, удаления из правительства генерала Зета — вот чего продолжали добиваться народные массы. Обстановка в стране накалялась.
События развивались с космической быстротой. Съезд функционеров низовых комитетов основных профсоюзов страны вынес резолюцию недоверия руководству Центра объединенных профсоюзов и потребовал его ухода.
Коммунисты-делегаты ознакомили съезд с документами, неопровержимо доказывавшими тесную связь лидеров Центра с крупным бизнесом. Верхушка Центра ушла в отставку. Новое руководство санкционировало всеобщую забастовку и потребовало от Оргея, чтобы он снял арест с профсоюзных средств. Оргей ушел от решения этого чрезвычайно важного для забастовщиков вопроса. Союз предпринимателей объявил бастующим массовый локаут.
Глава двадцать восьмая
ПОРАЖЕНИЕ
Несмотря на всеобщую забастовку, в стране разворачивалась предвыборная кампания.
Правее крыло либералов объявило о создании новой партии социал-либералов и выдвинуло кандидатом на пост Президента нового лидера — заместителя президента по руководству партией.
Левые либералы заявили, что им стыдно называться либералами, и поэтому они образуют новую партию — Союз левых и выдвигают кандидатом в Президенты Криви.
Союз военных, членами которого формально могли быть только бывшие военнослужащие, образовал предвыборный блок с суперрадикалами, и они выдвинули единого кандидата — бывшего командующего сухопутными войсками Арании миллиардера Понти.
Прогрессивная печать и Центр объединенных профсоюзов потребовали роспуска Союза военных и суперрадикалов, скомпрометировавших себя, как террористов, и назначения официального расследования их террористической деятельности. Это требование тоже осталось неудовлетворенным.
О деле профессора Фэтона забыли. Газеты даже не упоминали о нем. Правительству и народу было не до него. Но оно продолжалось. Яви и его группа работали и весьма успешно. Бывшие дружки Итри помогли Котру выйти на преступника. Итри рассказал о событиях на вилле. После того, как они с Чепрэ вышли из бункера, Итри оглушил Чепрэ, отнес его в кабинет Роттендона и там крепко привязал к креслу. Роттендона в кабинете уже не было. Оставаться в компании Чепрэ Итри не улыбалось. Он бежал, прихватив, как выразился, кое-что на память. Он догадывался, что и Роттендон, и Чепрэ ведут крупную игру. Он, слава богу, читает газеты и знал, кого так заботливо скрывали от чужих глаз хозяин виллы и его друзья. Когда Чепрэ вытащил из сейфа картонку и сказал, что там находится изобретение одного сумасшедшего, Итри сразу понял, что содержимое картонки имеет прямое отношение либо к профессору Фэтону, либо к доктору Нейману. Но он даже не заглянул в картонку. Такие дела ему не по зубам, кроме всего прочего, он спешил.
Яви пообещал Итри, что он снимет с него обвинение по поводу кражи им при бегстве с виллы кое-каких ценностей, если он вернет их и поможет следствию взять людей Роттендона.
Яви уже располагал словесным портретом некоего Ремми Табольта — клиента одного из столичных отелей, на которого вышли Фрин и Бейт в поисках «Мегеры», странно исчезнувшем из отеля вместе со своей машиной. Ремми проходил у Фрина по делу об аварии на дороге, а у Яви как возможный соучастник похищения Фэтона и Неймана, поскольку следы его машины были обнаружены у авторемонтной мастерской. Один из инспекторов Интерпола взял Табольта по описанию в одной из зарубежных стран, где тот жил под другой фамилией. Поиски Пекки пока не давали никаких результатов. Он как в воду канул. Здесь Яви помог Пул Вин, правда, сам того не ведая. В одном из небольших городков на северо-востоке Арании в местный полицейский комиссариат поступило анонимное сообщение о том, что в городе находится опасный преступник, быть может, один из виновников гибели миллионера Пул Вина. Анонимный корреспондент сообщал, что он сам из Лина и хорошо знал личного шофера Пул Вина. Если этот шофер скрывается под чужой фамилией, значит он причастен к гибели своего хозяина, и его необходимо арестовать.
Местные детективы взяли Пекки и убедились, что это как раз тот человек, которого разыскивает вся полиция Арании. Пекки, переменив фамилию, успел уже жениться и завестись авторемонтной мастерской. Он показал, что Пул Вин приказал ему исчезнуть из Лина и появиться в субботу на трассе на третьем километре от развилки с машиной. Конечно, они предполагали за собой полицейскую слежку. Он точно выполнил приказ хозяина. Пул Вин вынырнул совершенно неожиданно- из кювета и сел в машину. Вместе они проехали километров двести, потом хозяин приказал Пекки уходить, и он ушел. Что было потом, ему неизвестно. О подземном ходе он ничего не знал.
На очной ставке с Табольтем он не опознал в нем человека, который участвовал в похищении профессора Фэтона и доктора Неймана.
Табольт был рыжий с белесыми ресницами и бровями. Ничего похожего на тот портрет предполагаемого главаря похитителей, который так подробно описали супруги Рэктон. К тому же фигура Табольта имела диспропорцию — заметно короткие ноги по сравнению с туловищем.
После очной ставки с Пекки Табольт еще более приободрился. Яви напряженно смотрел на него. Он мысленно добавлял к его ногам еще по пять сантиметров, и Табольт вырастал, приближаясь по росту к самому высокому похитителю. Но тот был полный громоздкий мужчина, а этот довольно худощав. В чем же дело? Полнота… Грим… Еще что-то?