Впервые за много лет Шевков был по-настоящему счастлив, и этому не мешали даже стервозность и капризы Машки-Виолетты и мысли о возможных преследователях. Все ему нравилось, все приводило его в почти детский восторг: и собачьи упряжки, и чистый снег, и весьма приличный мороз, и даже вкуснейшие гамбургеры, купленные в чистенькой местной забегаловке. Это была страна его детства, это был его Праздник…
…Упряжка за упряжкой проносились мимо в раскинувшийся неподалеку городок – предпоследний в длинной нитке пути, на которую эти городки и поселки нанизывались, как разноцветные бусины на бесконечные четки. Следующим должен был стать главный, финишный отрезок до Нома. Смертельно усталые, вымотанные трудной гонкой машеры покрикивали свое «марш-марш! хо! джи!», а не менее усталые собаки, от которых валил пар, не сбавляя темпа, с фанатичным упрямством настоящих бойцов пробегали последние километры перед отдыхом.
Шевков, стоявший в разноцветной толпе возбужденно галдевших зрителей, растянувшихся вдоль трассы, помеченной оранжевыми колышками с флажками, проводил взглядом последнюю упряжку из группы лидеров и с сожалением вздохнул. Но тут же посмотрел на часы и прикинул, что если он успеет быстренько срезать по целине с полкилометра, разделявших два отрезка трассы, делавшей здесь длинную петлю между невысокими горушками, то сможет еще разок увидеть, как мимо пронесутся все лидеры гонки. Без долгих раздумий Петр решительно оттолкнулся лыжными палками и, шумно дыша и проклиная свой неспортивный образ жизни, пошел по нетронутому, сверкавшему под солнцем голубоватому снегу.
«Все, как только вся эта фигня с беготней и прятками закончится, надо браться за дело! А то зажирел как кабан, смотреть противно. Плаванием займусь, на тренажеры похожу… Кто же гонку выиграет в этом году, а? Ладно, что гадать – завтра в Номе узнаем…» – прикидывал Шевков, обливаясь потом и все же продолжая упрямо штурмовать снежные сугробы…
Кому досталась победа в Великой Аляскинской гонке, кто получил главный приз в пятьдесят тысяч долларов, Шевкову, поставившему на одного из фаворитов пять тысяч американских рублей, узнать было не суждено. В небольшом распадке, поросшем густым мрачноватым ельником, его настиг неизвестный на лыжах и одним отработанным движением свернул незадачливому любителю северных забав шею. Тело случайно обнаружили местные жители лишь три дня спустя.
Шериф осмотрел припорошенный сухим снегом труп, окинул взглядом крутой обрыв, с которого, скорее всего, навернулся несчастный, и сочувственно покачал седой головой: «Да, не повезло парню. Кто же с такой крутизны съезжает?» Еще через сутки удалось выяснить, что погибший был вроде бы сербом из Македонии и проживал в местной гостинице. Так же при опросе найденных свидетелей шериф узнал, что этот серб ушел в сторону распадка не один: вслед за ним увязались не то двое, не то трое попутчиков. Причем более или менее вспомнить и описать свидетели смогли лишь одного – невысокого худого мужчину лет около тридцати. На этом, собственно, следствие и закончилось. Вердикт полиции был предельно прост: несчастный случай вследствие неосторожности…
Глава 5 Небольшая тверская деревня 180 км от Москвы
Катков шумно выдохнул и, опираясь на черенок широченной фанерной лопаты, придирчиво окинул взглядом только что прочищенную тропинку, пролегавшую от калитки до крыльца дома. Придраться было не к чему: ширина была на всем протяжении одинаковой, брустверы-отвалы – ровными и аккуратно округлыми. Катков удовлетворенно кивнул и с сожалением посмотрел на клонившийся к закату огненно-золотой шар солнца. Еще минут через десять оно должно было превратиться в шар красный и потихоньку спрятаться за кронами деревьев, опушенных светло-серебристым инеем. Иней, создававший обманчивую иллюзию некой теплой шубейки, укутавшей замороженный лес, кое-где был обит с хрупких черных веток порывами холодного ветра, и эти стылые голые ветви красноречиво говорили, что до весны еще очень далеко.
Тени быстро сгущались, из нежно-голубых превращаясь в сине-лиловые. Небо тоже готовилось сменить малиновые полосы заката и зеленоватые вечерние краски на густую ночную черноту, в которой вскоре должны были повиснуть дрожащие от холода разноцветно-переливчатые звезды….
С сожалением смотрел на закатное солнце старший лейтенант военно-морского флота Катков по очень простой причине: заканчивался еще один день его отпуска, проведенного в этой затерянной среди тверских лесов деревушке. Как выяснил для себя Вячеслав, отпуск – это не такая уж и плохая штука, особенно если проводить его подальше от суеты большого города.