Так описывала казнь газета «Жорнал д'Александрия»: «Убийцы Мойна встретили смерть достойно. В 6.30 утра черная полицейская машина доставила их в здание суда на площади „Баб эль-Халк“. Здание окружено нарядами полиции. Осужденных разводят по разным комнатам. Хакиму зачитывается решение о приведении казни в исполнение. Он выслушивает спокойно, даже почти равнодушно. Ему дают пурпурную одежду смертника. Он окружен полицейскими и сыщиками. Когда ему хотят одеть наручники, он протестует: „К чему? Я ведь не собираюсь сопротивляться…“ Но позволяет надеть наручники. Его возводят на эшафот. Он идет спокойно, с достоинством. Ему собираются одеть мешок на голову. Хаким замечает: „В этом нет нужды“. Но позволяет одеть мешок. Неожиданно он поднимает голову и поет слова молитвы („Атиква“ — „Надежда“ — национальный гимн, — примеч. автора). Палачи отходят. Когда он кончает петь, они одевают ему петлю на шею. Тело повисает над ямой.
Через полчаса тело снимают, согласно религии Моисея заворачивают в талес (молитвенное покрывало) и укладывают в гроб.
„Я хочу быть похоронен в Тель-Авиве“, — просил Хаким. Во время казни Хакима Бейт-Цури находился под стражей в комнате в здании суда и беседовал с раввином Охана. Ему зачитали приговор. Он помолился (спел „Атиква“ — примеч. автора). Потом позволил одеть на голову мешок. Он прокричал „Шма“ („Шма Исраэль адонай — элоэйну, адонай эхад“ — „Слушай Израиль, Господь бог наш, господь единый“. — ред.). Под его ногами раскрылся люк. Его тело завернули в талес и опустили в гроб».
В одной машине, без церемоний и оплакивания, были доставлены на еврейское кладбище в Каире их тела и преданы земле в стороне от других могил. На их могилы набросали камней и в спешке написали имена. Через 30 лет их останки были перевезены в Израиль и 26 июня 1975 года преданы земле Родины на горе Герцля в Иерусалиме.
МОШЕ БАРЗАНИ И МЕИР ФАЙНШТЕЙН
«Погибнем прежде, чем мы станем рабами врагов наших, свободными людьми покинем эту землю… Так повелел Господь, поспешим же и вместо радости победы оставим врагам ужас и растерянность перед нашим мужеством…».
Барзани и Файнштейн познакомились в тюремной камере. Их решение было непоколебимым: рука палача не коснется их. Товарищи по тюрьме, знавшие об их плане — «да погибнет душа моя с филистимлянами» — поражались: откуда у этих юношей, только начавших жить, столько силы, чтобы свершить задуманное. Иудаизм — религия жизнеутверждающая, а потому — категорически запрещает самоубийство. И все же история Израиля полна рассказов о величии тех, кто добровольно отдал свою жизнь во славу Господа: от защитников Масады до жертв нацизма. Наиболее убедительной защитой самопожертвования была речь зелота Элиезера бен-Яира перед последними из защитников Масады, не пожелавшими сдаться в плен поработителям Родины.
Героизм Барзани и Файнштейна поразил мир. Газеты Америки, Англии и Палестины были полны сообщениями о трагедии в Ако. Разве могут чрезвычайное положение, введенное англичанами в стране, преследование бойцов подполья, запугивания и угрозы остановить такой народ? Перед потомками Самсона и Бар-Кохбы вынужден будет отступить любой враг. «Виселицами нас не запугаете!» — бросил Моше Барзани судьям после объявления приговора, и его поступок подтвердил эти слова.
Суд над Моше Барзани продолжался всего полтора часа. Трое полицейских в своих показаниях рассказали об аресте обвиняемого. 9 марта 1947 года они патрулировали по улицам Иерусалима в поисках подозрительных лиц. В то время деятельность подполья достигла апогея, и полиция находилась в состоянии постоянного напряжения. Англичане покидали свои «Бевин-грады» — укрепленные районы — только при крайней необходимости, и только вооруженными группами. По ночам броневики и танки проходили по улицам Иерусалима, вселяя еще больший страх в сердца самих англичан. В ответ на взрыв Иргуном офицерского клуба «Гольдшмит» в Иерусалиме англичане усилили патрулирование в кварталах еврейской бедноты святого городу — Меа Шеарим и Геула, ибо «здесь находится гнездо террористов».
Трое полицейских проезжали по улицам Иерусалима через несколько дней после дерзкого нападения бойцов «Иргун Цваи Леуми» на командный пункт англичан по улице Шендлер в центре еврейских районов города, которые особенно тщательно патрулировались. Это вконец расстроило нервы оккупантов. Они опасались за свою жизнь и жаждали жертв. И вот на углу улиц Тахкемони и Раши они увидели еврейского юношу. Подкравшись к нему сзади и приставив к его спине дула автоматов, полицейские потребовали от него выбрать руки из карманов и после короткого обыска, обнаружив у подозреваемого гранату, арестовали его.