Геликон. Ну и морока!
Оркестрант. А дальше они догрызут до последней щепочки, и у меня не останется ничего. Я никогда не смогу узнать, чему посвятил всю свою жизнь, и никогда не смогу делать то, что умел. Ведь второго такого инструмента нет на всей земле. Завтра мне придется начинать жизнь с нуля, со старта. Хлопнет выстрел за спиной, и мне придется бежать, бежать, бежать. В ногах уже нет упругости, да и одышка мешает… И когда мои ровесники будут рвать финишные ленточки, я буду только — только набирать скорость. И какое блестящее время я бы ни показал, все равно я приду последним. Если не упаду на полпути.
Дирижер. Я думаю, что не стоит так убиваться, коллега. Мы вас пристроим к делу. Все-таки вы член нашего коллектива. Столько лет безупречной службы… Местечко для вас найдется. Ноты будете переписывать, пюпитры расставлять…
Геликон. Мою медь асидольчиком чистить.
Скрипка. Струны канифолью тереть.
Мандолина. Может быть, сбегать куда придется.
Ударник. Слушай, узнай, кто выиграл. Ну и рубка была сегодня!..
Оркестрант. Нет, это не мои занятия… Впрочем, может быть, именно мои. Ведь я никогда не был уверен, что делаю то, что должен делать. И вообще меня никогда не покидало ощущение, что я постоянно нахожусь не в том месте, где мне надо находиться. Бывало, сидишь в компании, люди кругом интересные и вино на столе. Сидишь и думаешь — а зря я здесь время провожу, что-то важное я сейчас упускаю, что-то происходит без меня. И кажется, что у меня дома сейчас зазвонит телефон и от этого звонка круто изменится вся моя жизнь. Я бросаю друзей, бегу домой и целый вечер сижу у телефона. А телефон, конечно, не звонит.
Скрипка. Так я не понял, согласны вы или нет на наши предложения?
Дирижер. Остаетесь?
Геликон. Вот асидол!..
Скрипка. Вот канифоль!..
Ударник. Давай, старик, скорей! Я еще на спортивное ориентирование успею. Ну и рубка сегодня будет!..
Оркестрант. Сейчас… сейчас… (Прижимает руки к груди. Внезапно лицо его меняется.) Ключ. Ключ!.. Клю-у-уч! За подкладку завалился. Мой ключ… (Достает из-за подкладки пиджака ключ от футляра.) Вот он! Ага-а-а-а! Испугались? Прочь асидол!.. Прочь канифоль!.. Прочь все! Я снова на дистанции! Я бегу впереди всех. Мне ничего не придется начинать сначала! Мне не нужна ваша помощь! У меня снова есть свой инструмент, и такого нет ни у кого! Вы еще будете мне завидовать. Завидовать! Все, все будут завидовать мне!.. (Бросается к футляру, щелкает замком, распахивает футляр.)
Из пустого бархатного нутра на сцену бегут белые мыши.
Занавес
Плохая квартира
Действующие лица:
МУЖ
ЖЕНА
МАМАША
ПЛЕМЯННИК
СТРЕЛОК
На сцене скромная обстановка обычной квартиры — шкаф, стол, стулья, полка с посудой. Вся мебель довольно старая, потемневшая. Когда мы познакомимся с Мамашей, мы поймем, что это ее мебель. Задняя стена, на фоне которой происходит все действие пьесы, представляет из себя размалеванную стенку тира. Аляповатые утки, ветряные мельницы, клоуны, зайчики и прочие мишени обыкновенного тира. Впрочем, в начале действия все это можно принять просто за безвкусные обои.
Прямо на этой стене повешены портрет бравого старомодного вояки — кайзеровские усы, грудь колесом — и полка с посудой. Остальная мебель поставлена ближе к авансцене.
После открытия занавеса на сцене мы видим Жену, которая накрывает на стол. Она берет посуду с полки и ставит на скатерть.
Входит Мамаша.
Мамаша. Который час?
Жена. Семь минут восьмого.
Мамаша. Значит, уже скоро…
Жена. Да, еще (смотрит на часы)… еще четыре минуты. Вам ничего не нужно в шкафу?
Мамаша. Нет. Я уже достала оттуда это платье. Как я в нем выгляжу?
Жена. Прекрасно. Сейчас опять модны длинные платья. Вы выглядите вполне современно.
Мамаша. Ты думаешь? Ах, как хорошо, что я сшила его тогда! Ведь моя младшая сестра меня отговаривала, чтоб ее приподняло и шлепнуло! Уже все начинали носить короткие платья. Как я все-таки была права, что сшила себе длинное! Ты знаешь, именно в этом платье меня полюбил мой муж. Ему страшно нравилось, как оно шуршит. Он был тоже немножко старомоден. И погиб, как погибали в старину, — при всех медалях и с пулей в груди. (Направляется к портрету усатого господина, становится перед ним, крестится.)