Айона посмотрела на него, — в глазах ее стояли слезы. Ангус чувствовал себя так, как будто ему врезали под дых.
— Я не хотела тебя огорча-а-а-ать … — прорыдала она и закрыла рот рукой, снова сотрясаясь от икающих всхлипов.
— Выпей вот это. — Нед дал ей бокал для вина, в котором было примерно на дюйм налито бренди, и Айона осторожно отпила глоточек, пока оба мужчины смотрели на нее. Съежившись, она производила бы в тот момент очень трогательное впечатление, если бы в животе у нее не раздалось громкое урчание.
Айона обессиленно улыбнулась.
— Я не ела со вчерашнего вечера. Умираю от голода.
Ангус встал, оживившись от мысли, что может что-то для нее сделать.
— Отлично. Я знаю, чего бы тебе больше всего хотелось. В холодильнике тебя дожидается твое любимое блюдо.
— Лимонный пирог? — Лицо Айоны просветлело, то есть вместо трупного цвета приобрело оттенок просто смертельно бледный.
— Ага. А Габриэл приготовил какой-то невообразимый крем для компота… — Ангус с отвращением вспомнил про распутника Габриэла, но не в силах был думать еще и об этом. И не хотел думать о его сверкающей тощей заднице.
— Мне его принести? — предложил Нед.
— Нет, я сам принесу, — твердо сказал Ангус. — Я его приготовил, и все такое. Я мигом.
Айона услышала, как он прошел в кухню и рявкнул в ответ, когда Габриэл громко возмутился и сказал, что нельзя есть блюда, включенные в меню. Она постаралась отключить слух. Не хотела услышать, как ссорятся на кухне. Но меньше всего ей хотелось сидеть в тишине. Слезы снова подступили к горлу.
— Айона?
Она сфокусировала взгляд на Неде. На лице его отражалось неподдельное беспокойство, и сердце Айоны так и потянулось к этому мужчине. Ей казалось, что она почти видит, как сердце предательски рвется из груди и манит его. Ей снова стало нехорошо, но уже совершенно по-другому, и она снова закрыла глаза.
— Айона, ты мне скажешь, что случилось, или нет? — Когда она слушала его голос, ей казалось, что Неду все еще восемнадцать. Голос был тот же; он не начал выговаривать гласные на лондонский манер, как она. Его голос так и не окутала паутина чужих голосов.
Она покачала головой.
— Не могу. Мне все еще сли-и-ишком…
А потом вернулся Ангус. Точнее, она открыла глаза и увидела перед собой одну из огромных белых десертных тарелок, в центре которой красовался большой кусок лимонного пирога, желтого, как сливочное масло, — кусок был вдвое больше стандартной порции, поверхность сверкала карамельным золотом, а вокруг был густой крем.
Айона с удивлением почувствовала, как потекли у нее слюнки в предвкушении этого пикантного, плотного сладкого блюда. Ей так хотелось, чтобы в голове остался только этот вкус, а все остальное развеялось бы и исчезло.
Ангус дал ей вилку, и она отломила острый кончик ломтя, обмакнула его в крем и отправила в рот, не дав крему потечь. Она закрыла глаза, а вкусовые сосочки на языке у нее начали приплясывать от ликования в мексиканском ритме. Лимонный пирог, испеченный Ангусом, был превосходен, — просто кулинарный триумф: легкий и сытный одновременно; чувствовалась кислинка лимона и бархатистая текстура яйца. Пирог несказанным образом возвращал душевное равновесие. Лучше транквилизаторов. Лучше секса. Она открыла глаза и улыбнулась: оба, Нед и Ангус, все еще с тревожными лицами, смотрели на нее, как на телку-победительницу выставки, привязанную в загоне.
— Пирог нормальный? — с беспокойством спросил Ангус. — На этой неделе я решил приготовить его немного по-другому, взял другой сорт лимонов и положил больше белка, и…
— Он классный, — сказала Айона, отправляя в рот следующий кусок. — Он замечательный.
— Можно попробовать? — спросил Нед.
— Пожалуйста. — Ангус беспокойно наблюдал за Недом, пока тот отламывал вилкой большой кусок. — Скажи мне, не слишком ли он сладкий.
— М-м! — промычал Нед полным ртом. — Пирог хорош. — Он сделал одобрительный жест, подняв большой палец. — Отлично. Айона, можно мне еще немножко?
Когда они прикончили эту порцию (примерно за четыре минуты), Айона вытерла рот и выпила половину от оставшегося в бокале бренди. Потом она сделала глубокий вдох.
— Что случилось? — нежно спросил Ангус.
От прямолинейности вопроса в ней тут же пробудилось инстинктивное стремление не отвечать, но Айона заставила себя.
— Я пошла на урок вождения, как и планировала, — с дрожью в голосе начала она, — и поначалу все было хорошо, — я пару раз припарковалась задним ходом, и получилось даже лучше, чем обычно, а потом мы подъехали к экзаменационному центру, и я сделала разворот на дороге… — Айона сглотнула и заставила себя продолжить. — Я так неудачно развернулась, что обоими колесами въехала на тротуар. И я чуть не сбила женщину с коляской, потому что так старалась успеть поставить машину на ручной тормоз и потом снять с него. А ведь обычно у меня так хорошо получаются развороты, правда?