В ответ она смогла только взвизгнуть, — Лайам прижался к ней, и через джинсы она чувствовала, как к ней прикоснулось весьма ощутимое подтверждение его слов.
Мэри закрыла глаза и позволила себя захлестнуть волне пугающего вожделения, после которого пришло болезненное чувство вины. Но, как бы строго ни отчитывала она себя, Мэри ничуточки не сомневалась, что она отчаянно, отчаянно рвется подняться с этим юношей наверх и позволить ему сделать с собой все, что ему заблагорассудится.
— Сейчас совсем тихо, — настойчиво продолжал Лайам.
Да, это правда. Кажется, посетителей действительно немного.
— Мы могли бы просто заскочить к тебе наверх минут на пять, и я бы мог, как бы, мм… — И он пробормотал что-то, что она не совсем уловила, но по реакции собственных джинсов она поняла, что это было нечто весьма развратное и манящее.
Господи! Он же хочет заняться со мной любовью дважды за вечер!
«Нет, — сказала себе Мэри. — Нет, он слишком юн, а ты слишком замужем, и обоих вполне может уволить свирепый начальник — Ангус…»
— О’кей, — прошептала она. Что это — ее голос? Или ее джинсы начали разговаривать сами по себе? — Пошли скорее, а через десять минут нам нужно будет вернуться, а то Ангус убьет нас обоих.
Лайам быстро поцелован ее сзади в шею, отыскав там нежное местечко, от которого она вся затрепетала, — Крис не отыскал эту точку за пять лет, и повернулся. — Извини, приятель, — услышала она его слова, обращенные к посетителю, — сидр закончился. Придется подождать.
Потом она услышала, как он открыл перегородку, которая закрывала стойку, а потом — дверь, ведущую на лестницу, на второй этаж.
У Мэри заколотилось сердце. Такого она не делала со студенческих времен, а внутри у нее все трепетало, как никогда в жизни. Пусть он иногда бывал неловок, пусть ни один разговор с ним не обходился без того, чтобы она не захихикала или не почувствовала себя девяностолетней; он был так красив и так желал ее. Мэри была настолько взволнована, что происходящее казалось не имеющим никакого отношения к ее реальной жизни, — возможно, именно поэтому ее совесть, обычно активно вмешивающаяся в таких ситуациях, позволила ей сделать то, чего хотелось.
А возможно, это ее джинсы не просто обрели собственный голос, а начали массированную атаку, подавляя в ней всякое сопротивление и захватывая полную власть над телом.
Не важно.
Она посмотрела на свое отражение в зеркале на полке с бутылками: губы были красные, не только по контуру, подводка для глаз все еще не размазалась, волосы лежат пышными волнами, щеки пылают, как у Джейн Рассел[88], приглашая: «Поймай меня на сеновале, милый!» Ну, ничего другого в ее распоряжении сейчас нет.
Мэри подтянула топик так, чтобы побольше открыть ложбинку между грудей, и выскользнула из-за стойки.
Лайам ждал ее на лестнице; он прислонился к стене и опирался одной ногой на перила, не давая ей пройти. Мэри мельком увидела мускулистый живот игрока в регби, и в ту же секунду юноша притянул ее к себе и страстно поцеловал, запустив одну руку ей в волосы, а другой скользнув по спине и пробираясь под ее лиловые трусики.
Он был так же великолепен, как и в тот раз, о котором она все время вспоминала, — а ее все чаще мучили подозрения, что память обманывает.
«Уааах! — мысленно восхитилась Мэри, чувствуя, с каким воодушевлением реагируют ее джинсы на прикосновение сильных пальцев Лайама. — Кла-а-ассно! Так вот почему все пожилые мужчины заводят себе молоденьких фотомоделей!»
Но внутри, в животе, у нее что-то неприятно зашевелилось, и она подумала, что знает, что это.
Вот и начала ответные действия ее совесть. Как это ни печально, совсем не подвенечные клятвы, а глубоко укоренившееся чувство вины.
Лайам оторвался от нее и откинул с глаз темные локоны. Он тяжело дышал, а зрачки его расширились так, что глаза казались почти совсем черными.
— Поднимайся, — хрипло сказал он. — Сейчас же.
— Ты пойдешь первым, — ответила Мэри, и впервые она думала при этом не о том, что ее зад будет представлен под самым недопустимым углом зрения, — она просто хотела увидеть сзади поднимающегося Лайама в его облегающих «Леви». У нее сильно кружилась голова, не только потому, что голос разума пытался перекричать голос ее джинсов, но и по более материальным причинам, — со вчерашнего вечера она съела только большой кусок лимонного пирога и выпила примерно девять чашек кофе.
— Нет, сначала ты.
— Тик-так, тик-так, — произнесла Мэри, махнув в его сторону рукой с часами.
88
Американская актриса, снявшаяся в фильме «Вне закона», который не сразу выпустили на экраны по цензурным соображениям.