— Я дам тебе зонт, хорошо? — мягко проговорил мужчина. — И мой лакей отвезёт тебя.
Дилюк с лёгкостью отпускал от себя девушку, потому что понимал, что удерживать у себя нет смысла. Он понятия не имел, куда тянутся эти шершавые ручки и любопытные глазки, и даже спустя время не смог бы понять, но посадить этого птенца в клетку не мог, как бы не хотел. Пусть летит, то от него, то к нему, главное, пусть живёт счастливо и беззаботно. Дилюк напоследок коротко поцеловал тыльную сторону ладони и встал с колена. Повезло, что эта ситуация укрылась от глаз слуг, мужчина не осмелился бы так самовольничать в их присутствии. От этого щекотало внизу живота, ведь господин Дилюк мог быть искреннем и откровенным только наедине с Ноэлль, это ли не лестно?
По распоряжению господина лакей был уже на улице, сидел снаружи кареты, прячась от дождя под небольшой крышей, об которую бились крупные капли и всё равно попадали ему на штаны. Лошади, казалось, вовсе не замечали, насколько противная была погода и просто фыркали на пару, ожидая начала поездки. Такие непоседы быстро домчат до Мондштадта, Дилюк и правда распорядился лучшим транспортом. Ноэлль укрыли зонтом и провели в сторону кареты, открыли дверь, не дав девушке и на капельку потрудиться, даже вальяжно подали ручку, как уважаемой госпоже. Дверь захлопнулась, и горничной оставалось лишь глядеть на Дилюка, стоящего под навесом, около небольших клумб. Девушка часто их поливала, старалась, чтобы поместье всегда было красивым, особенно летом, когда цветы в самом расцвете красоты. Молодой господин улыбался уголками губ, провожая Ноэлль, скрывая тоску.
Девушка хотела помахать ему в окно, но лошади резко тронулись, покачнув торс горничной, и они шустро поскакали вниз по дороге, отдаляясь от поместья всё дальше и дальше. Теперь за окном были плантации с виноградом и яблонями, а расстроенное лицо Дилюка осталась позади и скрылось за дверьми большого дома, внутри которого ещё остались недоеденные блинчики и остывший фруктовый чай.
Ноэлль надеялась, что всё-таки спасла постиранные вещи от этого противного дождя, иначе и завтра придётся носить столь неудобный наряд.
***
— За время моего отсутствия накопилось немало работы для Ордо Фавониус. Отряд первый меня слышит? — Кэйа развернулся в группе сильных мужчин, которые тут же отозвались громким: “так точно, капитан!” — Уничтожить активированного стража руин рядом с храмом тысячи ветров. Отряд второй меня слышит? — другая половина так же бодро ответила. — Зачистить группу хиличурлов на севере, расспросить его главаря о местонахождении главного лагеря. Возьмите с собой переводчика, — капитан завёл волосы назад, вгляделся в листочек и напоследок произнёс: — За работу, бездельники. Вечером жду отчёт.
— А как же я, капитан Кэйа? — мужчина развернулся. Среди толпы сильных мужчин стояла низкая девушка в тяжёлых доспехах и смотрела на него внимательно, с уважением и ожиданием. Глазки так и светились, ждали нового указания, но Кэйа вновь не мог ответить отказом, дабы не расстраивать целеустремлённую Ноэлль. Официально она не состояла в отрядах Ордо Фавониус, но всё равно приходила на собрания, узнавала о различных заданиях и миссиях, поскольку была горничной, и все слухи легко до неё доходили. Ничего не скроешь. — Для меня есть какое-то задание?
Кэйа приехал вчера вечером, совсем не отдохнул, сразу лёг спать, как убитый с дороги, трактир не посетил, с девушками не пообщался, поэтому от присутствия Ноэлль ему становилось дурно. Как бы мужчина себя ровно не держал, но и терпение рано или поздно рвётся. Захотелось дать ей такое задание, которое устроит самого капитана. Что-то вызывающее, страстное, то, от чего Ноэлль не сможет отказаться. Кэйа при горничной стукнул себя по голове стопкой бумаг, отрезвляя голову и ответил:
— Пока что поручений для тебя нет. Погуляй по Мондштадту, может, найдётся работёнка, — капитан хотел поскорее уйти, скрыться с поля зрения преданных глаз, но путь ему перегородила его старая подруга. Розария. И вновь вызывающе одета: в сетчатые колготки, разрезанный по бокам сарафан и с папиросой в руках. Хорошо, что в этот раз горе-монашка додумалась курить не в церкви. — Привет, дорогая, я спешу, — Кэйа попытался обойти, но Розария тут же остановила его, надавив на плечо. Розария была чересчур дерзкой, не всех это привлекало, но и многим могло это понравиться.
— Мы давно с тобой не пили, Кэйа. Таверна как раз открыта. Сыграем в карты… — она сделала паузу и ответила, поразив Ноэлль: — На раздевание.
Даже Кэйе стало неловко. Для него было понятно, что Розария шутит, лишь ищет удобного собутыльника, лишь бы не дежурить в монастыре, но ведь Ноэлль не такая. Откуда ей знать, какие у этой пары отношения? Девушка так и поникла на месте, отведя взгляд от них. Капитан фыркнул недовольно, ненавидя свою работу, свои чувства внутри и свою головную боль после недосыпа.
— Ноэлль, — позвал он её, и девушка сразу оживилась. — Зайди ко мне вечером, нужно кое с чем помочь.
— К вам в комнату? — из уст девушки это прозвучало так невинно, а вот внутри капитана забегали чёртики, которых он прихлопнул ударом по груди. — Я приду.
— Всё, Кэйа, пошли пить, — Розария потащила собутыльника прочь с тренировочной площадки и бодро, почти маршируя, повела капитана в таверну, конечно же, напиться, если Кэйа сам того захочет. А он, естественно, захочет.
Увидев, как капитана легко украли у неё из-под носа, Ноэлль поняла, что делать на учебном полигоне больше нечего. По городу шастать без дела не хотелось, уже с самого утра девушка настроилась побыть с Кэей, потренироваться или же просто постоять рядом, в сторонке, пока он занимается своей работой. Розария показала ей, что она просто не в силах стать для мужчины чем-то важным, не хватает решимости и силы, далеко не физической, поэтому Ноэлль смиренно приняла поражение, уже и позабыв, что Кэйа перед уходом позвал к себе в комнату, будто не желая расстраивать. Горничная не хотела к себе жалости. Хотела внимания, уважения, признания. Для её возраста это естественно, хоть девушка никогда не оправдывала свои чувства или решения этим. Ноэлль не осознавала, что ещё слишком молода, чтобы понять многое.
— Госпожа юный рыцарь, вот вы где, — горничная обернулась на смутно знакомое лицо. — У меня для вас письмо.
— Для меня? — Ноэлль настороженно взяла конверт с печатью действующего магистра. — Что это?
— Приглашение на личную аудиенцию.
***
— Слышала разговор сестёр Гуннхильдр. Магистр сказала, что хочет вызвать Ноэлль к себе.
— Для чего? — алкоголь никак не лез, насильно заливая его в себя, Кэйа чувствовал тошноту.
Днём в таверне малолюдно и можно было уединиться на втором этаже, посекретничать. Но если даже Розария уже знала о планах Джинн, другие монахини тоже могли рассказать об этом знакомым с города. Интересно, Ноэлль слышала об этом? Ведь официальное письмо с приглашением делается не так быстро. Кэйа никак не догадывался, для чего ему об этом знать? Розария спокойно пила, закусывала сушёной рыбой, наблюдая за озадаченным лицом друга: он нервничал, к алкоголю не притрагивался, обычно Кэйа достаточно уверен и равнодушен к личным чувствам. Девушка изучала его, разделывала, как мясник, но капитан предательски молчал. Конечно, откроешься одной женщине и полностью потеряешь личное пространство, Кэйа старался никогда не рассказывать ничего важного знакомым противоположного пола, Джинн не в счёт, они коллеги. Но откровенничать с ней тоже не приходилось.