Последняя фраза привела Баракета в восторг. После отъезда гостей все трое вернулись в изумрудную комнату поговорить о приеме.
— У этого человека есть вкус, — сказал Баракет. — Я рад, что он вновь с нами.
Тафида едва заметно улыбнулась:
— Как можно возражать против общества мужчин, которые влюблены в твою жену и мать?
— Я никогда не имел ничего против ваших поклонников, — сказал Баракет. — Разве не так?
Хотя встреча с Яном совершенно обезоружила Алию, ее лицо оставалось непроницаемым. Им так и не удалось поговорить наедине.
Раздевшись, она снова прочла его открытку. «С нетерпением жду встречи». Почему Баракет решил вернуть ей Яна?
Алие не спалось. Баракет сжимал ее в своих стальных объятиях, а ей нестерпимо хотелось пошевелиться, потянуться. Наконец она мягко высвободилась и прошептала ему на ухо, что пойдет в свою спальню, но обязательно вернется. Он сквозь сон пробормотал:
— Ты слишком взволнованна после вечеринки… слишком много выпила кофе… возвращайся, дорогая… когда захочешь.
Алия вошла в угловую спальню и прилегла на кровать. Из окна был виден Найтсбридж. Она представляла, как сворачивает за угол, к красным кирпичным стенам викторианских домов вдоль Понт-стрит. Мысленно Алия перенеслась в квартиру Яна, его спальню, постель. Она встала, подошла к окну и посмотрела на темно-синее ночное небо в сторону Понт-стрит, слушая тишину ночного города. Интересно, спит ли он? Думает ли о ней сейчас? Думает ли он о ней вообще?
Алия закрыла глаза. Она была благодарна Баракету за то, что он простил ее, снова вел себя так, будто ничего не произошло. Она любила Баракета. Он дал ей все, более того, он научил ее познавать, созидать, жертвовать. Он научил ее быть гордой. Она его жена, мать его детей, и беды, пережитые ими вместе, навсегда позади.
Алия заснула. В ее сне не было места темным тонам, в нем струился нежный солнечный свет и играли светлые блики. Она оказалась на Понт-стрит. Снова слышала, как стучит в окно ветка ивы, ощущала шелк смятых простыней в спальне Яна. Она лежала в его объятиях, ощущала его губы на своих губах… В полусне Алия почувствовала слезы на щеках.
Тафида уезжала в конце недели. Баракет решил отвезти обеих принцесс на несколько дней в Париж. Затем он хотел показать Тафиде Саади-Сарай, все изменения, произошедшие после ее последнего визита. Алия пожелала остаться в Париже у Балмэна.
— Баракет, — сказала она, — Тафида стареет. Ей хочется побыть с тобой. Я, конечно, могу поехать, но твоя мать будет рада, если ты посвятишь часть своего времени исключительно ей.
Баракет согласился:
— Все равно больше недели я не выдержу. Она все перевернет вверх дном, а поскольку у нее блестящий ум, я буду чувствовать себя полным идиотом, рассержусь на нее и отправлю домой в Каир. Хотя ты права, быть с ней — мой долг, моя тяжкая ноша, и уж неделю пусть посидит у меня на шее.
Баракет рассмеялся собственной шутке, сверкнув белоснежными зубами.
ЛОНДОН
МАРТ 1967 ГОДА
— Где бы мы могли отпраздновать юбилей Джорджа? — спросила Дельфина. — Третьего июня ему исполняется пятьдесят, надо устроить нечто особенное.
Они сидели втроем за своим излюбленным угловым столиком в «Клэридже».
— Неужели Джордж захочет праздновать эту дату? — спросила Камилла, откусывая сладкий пирог.
— Конечно, — ответила Алия, — если мы все организуем. Он обожает праздники, но обычно устраивает их для других. Я считаю, что празднование должно происходить в Лондоне. Джордж обожает Лондон, особенно в эту пору.
— Главное — определить место, — сказала Дельфина. — Если мы хотим, чтобы праздник был общим, надо найти нейтральную территорию. Лучше всего арендовать зал.
— Было бы здорово пригласить человек двести из числа друзей Джорджа. Проблема в том, что на самом деле их не меньше четырех сотен, — улыбнулась Камилла. — Для такого количества идеально подходит бальный зал отеля «Савой» — лучший зал в Лондоне.
В данном случае Камилла была абсолютно права.
— Это единственный способ вытащить моих родителей и Джея, — сказала Дельфина. — Все эти годы мне не удавалось сдвинуть их с места, но ради такого случая они изменят своим привычкам. А из Баден-Бадена приедет Фриц Гартунг.
— Погодите, — вмешалась Камилла, — все-таки надо определиться с местом, прежде чем составлять список гостей.
— Конечно, «Савой», — согласилась Алия. — Иногородним гостям там же снимем номера. В адресной книге Джорджа достаточно имен, чтобы заселить весь отель, но мы постараемся не выходить за пределы разумного. Джордж, несомненно, родился в самый разгар лондонского сезона. Предлагаю устроить праздник день в день, то есть третьего июня — как раз через два дня после дерби.
— Отлично, — кивнула Камилла.
Они встали из-за стола.
— Давайте позвоним ему прямо сейчас. В Нью-Йорке девять утра. Мы вполне можем застать его на ферме «Эукай».
Джордж был тронут. Конечно, придется приехать в Европу раньше обычного, но его это вполне устраивало: хотелось провести некоторое время наедине с каждой из своих подопечных. С Дельфиной, как всегда, все было в порядке. Джорджу казалось, что Алия несколько отдалилась от него за последнее время, но он был уверен, что разговор по душам легко все поправит и вернет былую теплоту их отношениям. Вот только по поводу Камиллы приходилось беспокоиться. Слухи множились день ото дня. Джорджа тревожили ее поведение, круг ее общения и отношение к людям. Конечно, Камилла не Сейл, но она явно в беде.
Летние круизы на «Эукае III» продолжались, однако последние годы компания подбиралась уже не та. Когда Алия и Баракет были в Саади-Сарае, он привел яхту в Стамбул и они совершили неторопливое путешествие, обещанное Джорджем еще в год их свадьбы: побывали в Греции, затем, пройдя через Коринфский канал, направились к Далматскому побережью Югославии, а оттуда — в Венецию. Кеннет и Дельфина присоединились к ним на несколько дней, поскольку должны были скоро отправляться по делам в Вашингтон. Камилла и Джереми не приехали. Они предпочли виллу на юге Франции тесной компании на борту яхты Джорджа.
Теперь он вполне мог позволить себе провести две недели в отеле на берегу Темзы и поочередно встречаться с женщинами. Как и было запланировано, Джордж прибыл в Лондон за день до ежегодных скачек лошадей-трехлеток на ипподроме «Эпсом-Даунс».
В тот же вечер в квартире на Итон-сквер Камилла устроила небольшой обед для компании из семерых человек. Джереми задерживался на совещании, но должен был успеть к концу обеда. Камилла строила планы поездки на ипподром.
— Мы отправимся туда караваном из двух «роллс-ройсов» и «мерседеса», наберем еды и шампанского для пикника…
— Бог с ней, с едой, — сказал Джордж. — Главное — кто выиграет дерби.
— Скорее всего Мур, — ответил Джереми, входя в столовую. — По крайней мере такие прогнозы делали спортивные обозреватели полчаса назад.
Джордж поднялся навстречу Джереми. «А парень совсем неплохо выглядит, — подумал он. — К нему приходит зрелость».
— Мне плевать на дерби! — не унималась Камилла, не обращая никакого внимания на приход Джереми. С его появлением атмосфера в комнате несколько изменилась. До возвращения Джереми Камилла пребывала в прекрасном расположении духа, теперь же на ее лице появилось недовольно-капризное выражение. — В шестом забеге будет участвовать лошадка по имени Джиневра. Она принадлежит одному моему другу. Всем надо ставить на нее.
— Уж не лошадь ли это твоего приятеля Сент-Джона? — поинтересовался Джереми, закурив сигару и выпустив облако дыма в сторону Камиллы.
— Ты, как всегда, прав, Джереми, — зло ответила Камилла и поднялась из-за стола.
В столовой воцарилось напряженное молчание. Джордж с радостью присоединился к Джереми, чтобы выпить коньяку и выкурить по сигаре. Они хорошо понимали друг друга. Сколько можно мириться с подобным поведением Камиллы? Как истинный англичанин, Джереми делал вид, что ничего не замечает. Когда-то он очень любил ее… «А сейчас? Любит ли он ее сейчас?» — подумал Джордж.