Статью Якобса немедленно перепечатала лондонская «Дейли мейл». В тот же день сбылись предсказания Раса, хотя отклики пришли не с той стороны, откуда он ожидал.
Кам ночевала у него, а когда позвонила утром в отель, чтобы узнать, не было ли каких-либо сообщений, оказалось, что всю ночь с интервалом в полчаса ей звонили из Лондона. Звонки поступали от Дэвида Вулфа из корпорации Артура Рэнка-младшего. Когда Кам наконец с ним связалась, он заговорил так, словно знал ее всю жизнь:
— Ну что, моя дорогая Камилла, думаю, вам больше не стоит волноваться по пустякам. Приезжайте и беритесь за настоящую работу. Согласны?
— Что вы имеете в виду? — спросила она. — Из статьи вы должны были понять, что у меня еще не истек срок контракта. Я и так много лишнего наговорила Якобсу.
— Не тревожьтесь, дорогуша, у нас есть роль, причем такая, что о вас узнает весь мир. Картина называется «Смерть в Дельмонико». Вы будете играть невинную беззащитную девушку, которую обвинили в убийстве. Она не видит выхода из этой ужасной ситуации, но, к счастью, в нее влюбляется один журналист и помогает ей выпутаться из неприятной истории. Замечательная роль, чтобы начать карьеру.
Теперь дальше. Мы не можем освободить вас от калифорнийского контракта, об этом вам придется позаботиться самой. Уверен, вы сумеете это сделать. Постарайтесь приехать через две недели. Съемки начинаются первого числа в Шепертоне. Я не вижу необходимости делать пробы, вы уже достаточно хорошо себя зарекомендовали. Одежду подберем за несколько дней. У вас есть агент? Я бы хотел оговорить с ним ваш гонорар и условия работы.
— Агент у меня есть, — ответила Камилла. — Это я сама. Я хочу пятьсот фунтов в неделю, оплату переезда в Англию и контракт на всю картину. В таком случае я смогу приехать через две недели.
На другом конце провода надолго замолчали. Потом раздался смех Дэвида.
— Отлично, девочка. Я как раз читаю то место, где ты говоришь о том, что для актрисы главное — дерзость. Не сомневаюсь, ты пробуешь свои силы и в журналистике. Я закажу билеты на удобный для тебя день. Нашего представителя в Голливуде зовут Билл Зак. Он постарается тебя раскрутить, хотя лучше, чем в этой статье, о тебе сказать трудно. С нетерпением жду, когда мы начнем вместе работать, Камилла.
Дождавшись, когда он повесит трубку, Камилла повернулась к Расу.
— Боже мой, что я делаю? На меня подадут в суд, если я разорву контракт!
— Ты держалась молодцом. На какое-то мгновение мне даже почудилось, что ты — это я.
Кам рассмеялась:
— Мы с тобой два сапога пара. Между прочим, ты действительно многому меня научил.
— Кроме одного. Я не успел преподать тебе урок по истории Калифорнии. Нас пригласили на уик-энд в Сан-Симеон. Ты что-нибудь знаешь о Сан-Симеоне?
— Сан-Симеон? По-моему, это место каким-то образом связано с человеком по имени Херст. Правильно? Он несколько раз приезжал в Англию.
— Правильно, — кивнул Рас. — Он передал штату Калифорния пятьдесят восемь тысяч акров земли. Но двести тысяч по-прежнему принадлежат его семье. Эти люди построили там настоящие дворцы. Там же находится ранчо Феби Херст, матери покойного мистера Херста. Ты должна убедиться, что в Америке тоже есть замки, и дома, в Англии, тебе не будет за нас стыдно.
Камилла понятия не имела, что можно ожидать от поездки в Сан-Симеон. Она почти ничего не слышала об этом местечке, а то, что рассказывал ей Рас, было совершенно неправдоподобно. Испанский замок на калифорнийском побережье, который начал и не закончил строить американский мультимиллиардер издатель Херст. Сам Херст скончался пять лет назад. Замок считался собственностью семьи, хотя заботу о нем взяло на себя государство. Подобным же образом Национальный фонд присматривал за родовыми поместьями в Англии. Вообще все это больше походило на британскую сентиментальность, нежели на американский рационализм.
Рас хотел успеть к обеду, поэтому из Лос-Анджелеса они выехали рано утром. Шоссе шло вдоль калифорнийского побережья. За пределами города все признаки человеческого жилья вообще пропали. Скалистые горы обрывались прямо в голубые волны Тихого океана. Чем дальше машина удалялась на север, тем гуще становился туман. Низкие серые тучи неслись над шоссе, временами вынуждая предельно снижать скорость. Они находились в причудливом, нереальном и прекрасном мире.
— Почти приехали, — произнес Рас, миновав небольшой указатель, на котором было написано «Сан-Луис-Обиспо». В нескольких милях от указателя Камилла разглядела невысокие деревянные строения. Через несколько минут автомобиль остановился у въезда в Сан-Симеон.
Охранник спросил имя Раса.
— Да, сэр, мистер и миссис Херст ждут вас наверху. Полагаю, вы были здесь раньше, сэр?
— Был, — ответил Рас, — несколько лет назад. Тогда, помню, на дороге попался лось, и мне пришлось целый час ждать, пока он не соблаговолил меня пропустить.
— Наши дорожные знаки гласят, что преимуществом при движении пользуются животные, — улыбнулся охранник. — Вряд ли вам опять попадется этот лось. Не исключено, что вы встретите стадо зебр или оленей, но эти мгновенно разбегутся. Вот карта, сэр. На всякий случай я отметил здесь все повороты к замку.
По-прежнему в густом тумане, они начали пятимильный подъем на вершину горы. Когда позади остались три четверти пути, машина неожиданно выскочила из облаков в яркий солнечный свет, и Камилла впервые увидела замок.
— Боже, какая красота! — воскликнула девушка. — Это самое сказочное место из всех, где мне приходилось бывать!
— Вершина, на которой построен замок, называется Ла-Куэста-Энкантада — Очарованная гора, — сказал Рас. — Так прозвал ее сам старина Херст.
— И вы называете это «ранчо»? Ничего себе ранчо! Это самый большой зоопарк в мире! Я никогда не видела, чтобы на воле разгуливало столько животных! Смотри: зебры, олени, антилопы…
— Не стану утверждать, что в Америке таких мест множество, — довольно произнес Рас. — Я очень рад, что нам удалось сюда вырваться. Когда был жив мистер Херст — кстати, мы называли его Вождь, — тут было еще лучше. Здесь побывали все знаменитые киноактеры. У него был частный поезд, на котором сюда каждый уик-энд доставляли знаменитостей из Лос-Анджелеса. Причем никому не позволялось привозить с собой слуг или горничных — каждый сразу же по прибытии получал индивидуальную прислугу. Пить спиртное в комнатах не разрешалось, но это правило мы все потихоньку нарушали. Ты сама все увидишь; здесь чертовски здорово, я даже не знаю, с чем это можно сравнить. Большой зал достигает в длину сто футов, один этаж представляет собой имитацию раскопок Помпеи, там немало вещей, пролежавших под слоем пепла с семьдесят девятого года нашей эры. В столовой одновременно могут разместиться больше сотни человек, а на длинном обеденном столе выставлен ряд бутылок с кетчупом.
— Рас! Посмотри, какие цветы! Просто не верится!
Рас рассмеялся.
— Я рад, что ты обратила на них внимание. При жизни хозяина здесь трудилось не менее тридцати садовников. Я даже не представляю, во что постепенно превратится это место без него. Уникальный был человек. Он любил наблюдать за работой садовников, а потом говорил своим неповторимым скрипучим голосом: «Неплохо было бы разбить несколько клумб». На следующее утро весь холм превращался в огромную цветущую розовую клумбу.
— По-моему, нас кто-то встречает, — пробормотала Камилла.
— Конечно, — откликнулся Рас. — Это дворецкий. А вот направо, пожалуйста, не смотри. Там бассейн, я хочу сам тебе все показать.
Дворецкий по имени Морган проводил Камиллу и Раса в «Каса дель соль», один из трех гостевых коттеджей, расположенный у подножия Ла-Каса-Гранде. Два других назывались «Каса дель мар» и «Каса дель монте». Коттеджи были зарезервированы для семьи Херстов и их гостей.
— Вождь называл их «бунгало», — сказал Рас, в то время как Камилла восхищенно оглядывала громадный коттедж, заполненный бесценными произведениями эпохи Ренессанса.
— Конечно, если для него все это ранчо… В моей комнате ванна больше, чем любая ванная в Бленгеймском дворце[1]!
1
Большой дворец близ Оксфорда, построенный для герцога Мальборо в честь его победы при Бленгейме; место рождения Уинстона Черчилля.