Рита удачно обманула Гену, направив его подозрения в сторону сарая. Она специально распахнула двери настежь, чтобы создать видимость угона его «вольво». Гена бросился по сугробам к сараю, а Рита сюда, наверх.
– Не плачь. Береги силы, – предупредила она, принимаясь торопливо развязывать Тусины ноги, скрученные веревкой. – Мы справимся, – подбадривала она, понимая, что нужно спешить.
– Но узел был завязан мастерски. Рита наклонила голову, чтобы попробовать развязать его зубами, ей это почти удалось. В ту секунду, когда узел подался, она услышала невнятное мычание Туси и торопливо взглянула на нее. Туся была смертельно напугана и смотрела куда-то поверх ее головы. Это было последнее, что Рита осознала. В глазах у нее потемнело, но она успела почувствовать резкую боль в затылке, прежде, чем потеряла сознание.
– Вот, смотри, что ты наделала! – гневно произнес Гена, отбрасывая кочергу в сторону. – Это ты виновата, что я убил ее. – Он наклонился потрогал пульс, оттянул веко и посмотрел зрачки. Нет, пока еще жива, только потеряла сознание. Он сорвал с Тусиных губ лейкопластырь. – Теперь мне придется и ее убить.
Охранник сказал это таким будничным голосом, что Туся засомневалась – вменяем ли он? В голову пришло нелепое воспоминание из детского мультфильма: «Ну вот, теперь он и тебя посчитал». Ее начал душить нервный смех.
– Не смей смеяться! – заорал Гена. Вены на его шее вздулись.
Она продолжала хохотать, как безумная.
– Никто не может смеяться надо мной! Лицо охранника перекосилось от ярости. Он наклонился и ударил Тусю по лицу. Она даже была благодарна ему за ту резкую боль, что испытала, ее нервный срыв закончился так же внезапно, как и начался.
– То-то же! – самодовольно усмехнулся Гена, мгновенно успокаиваясь. – На этот раз я не стану прибегать к ножу, хотя И считаю, что лезвие намного эстетичнее всех видов оружия. Вы сгорите, задохнетесь в дыму, – просто объяснил он. – Несчастный случай. Пустой дом в Выселенной деревне. Пришли мальчишки, побаловались спичками, а вы не успели спастись. Вот только спектакль придется отложить, пока я не привезу канистру бензина. Это для того, чтобы наверняка запылало и чтобы пожарные не успели подъехать раньше времени. – Он методично рассказывал Тусе о том, как собирается их убивать, а сам в это время связывал Риту. Она все еще была без сознания.
Заметив тревогу в глазах Туси, охранник сказал:
– А она ничего. Жаль, что я раньше этого не рассмотрел. Впрочем, теперь это не имеет значения.
– Тебя все равно найдут! – заверила Туся с пафосом, потому что актриса в ней продолжала жить, а если и собиралась умирать, то последней. – Ты ответишь за все свои злодеяния.
– Ошибаешься. Меня здесь скоро не будет. Я исчезну, испарюсь. А потом где-нибудь в Аргентине или Бразилии появится не Геннадий Васильевич Швыдко, а какой-нибудь дон Педро Иванов с энной суммой в кармане. Вряд ли на мою поимку бросят все силы Интерпола. Я человек маленький, но жить буду, и жить буду долго и счастливо, в отличие от вас.
Гена вышел, а Туся застонала от отчаяния. Чуть позже она услышала, как заурчал мотор его машины. Убийца отправился за бензином. Сколько им осталось жить? Десять минут? Полчаса? Час? Внезапно в Тусе проснулся дух сопротивления – не даст она поджарить себя и Маргаритку, как какую-то отбивную. Не для того ее мама родила, растила и воспитывала, правда, не всегда на личном примере!
– Рита, – позвала она. Тут уже было не до условностей. – Рита! Очнись!
Бесполезно. Удар по голове был такой силы, что мог и быка свалить, не то что хрупкую женщину.
Туся стала искать возможность развязать себя.
И вдруг на столе она заметила зажигалку, забытую охранником. Она подергалась, освободила связанные ступни, затем подползла к столу на четвереньках – от долгого лежания на полу ноги затекли и не хотели слушаться. Тусе удалось завладеть зажигалкой, и она даже умудрилась закрепить ее в вертикальном положении в какой-то щели. Чиркнув пару раз и получив ровное пламя, Туся, не долго думая, подставила под него связанные запястья. Огонь опалил кожу невыносимой болью, но она терпела, с ожесточением наблюдая, как веревки тлеют и загораются. «Горите милые, горите поскорее», – уговаривала, Туся. Спустя несколько секунд она смогла освободить и руки.
Надо отдать должное Тусе – она сразу же бросилась к Рите.
– Рита, очнись, очнись, пожалуйста.
Разве это не превратности судьбы? Как быстро они поменялись с Ритой ролями – теперь Туся вынуждена спасать учительницу, развязывать ее. Она приподняла голову и почувствовала что-то липкое под руками. Кровь. Сколько крови! «Господи! – воззвала Туся к небесам. – Что же мне делать?!»
«Будь сильной!» – будто услышала она. И Туся пошла, вернее, бросилась по лестнице на улицу. Хорошо, что на ней были куртка и ботинки.
Туся из последних сил бежала по дороге. Кругом стояли пустые дома, поселок словно вымер. Даже бездомных собак не было видно – на улице начиналась метель. Где-то вдали тускло светились, окна домов новостроек, но ей казалось, что она никогда не сможет добежать до них. Если она не сумеет позвать на помощь, то Рите грозит смерть. Она не будет об этом думать. Не должна об этом думать, потому что, если бы она осталась там, они бы погибли обе. А пока у нее еще есть шанс спасти жизнь учительницы.
Помощь подоспела неожиданно – из темноты на нее выскочил милицейский уазик. Фары ослепили Тусю, и она, изнемогая от усталости, упала в снег чуть ли не под колеса машины.
– Ненормальная!
Она расплылась в улыбке. Из машины выскочил молодой мужчина в милицейской шинели. Размазывая слезы по лицу, Туся затараторила:
– Ой, дядечки, ой, скорее…
18
Миша отправился в школу, так и не дождавшись звонка от Риты. Они договорились, что если она закрутится, то он обязательно разыщет ее в начале вечера. Миша заглядывал во все кабинеты подряд и ругал, себя за нерешительность самыми последними словами. Столько дней прошло, а он так и не объяснился с Ритой. Все не мог найти подходящий момент. То Рита занята то кто-то посторонний рядом, то у него неотложные дела. Но, скорее всего, он трусил, не знал, как признаются в любви. Вернее, он иногда говорил о любви другим девушкам, но тогда он четко понимал, что эта любовь – всего лишь увлечение, которое рано или поздно пройдет. С Ритой все было иначе. Она была не только его другом, она была поверенной всех его сердечных тайн. Ну, возьмет он и скажет ей: «Я тебя люблю». Она тут же ответит: «Я тоже тебя люблю». Она часто так говорит. Но он-то хочет совсем другой любви от нее! Любви на всю жизнь. А как увязать его нынешнее желание со столькими годами молчания? Рита может не принять его слова всерьез и разозлиться. Зная ее характер, такой вариант не исключен. Вот возьмет и пошлет его с его дружбой куда подальше, и будет совершенно права. Единственное, на что у него хватило духу, так это сказать Рите, что они с Лизой больше не встречаются, и посмотреть на ее реакцию. Рита восприняла это известие совершенно спокойно. И все же Миша чувствовал, что между ними что-то изменилось. Изменилось с того момента, когда он поцеловал ее в машине. «Сегодня я все скажу, и этот праздник мне не помеха!» – уверял он себя, в который раз заглядывая в учительскую.
– Вам Маргарита Николаевна на глаза не попадалась? – спросил он проходивших мимо старшеклассников – очень нарядных и очень веселых.
– Нет, мы ее не видели, Михаил Юрьевич, –ответили те, направляясь в актовый зал занимать места.