Самое странное в 40-летнем возрасте – это то, что теперь мы пишем книги и ходим на родительские собрания. Наши ровесники занимают должности главных технологов и заведующих редакциями. Это мы готовим индейку на День благодарения. Теперь, когда меня посещает мысль о том, что кто-то должен наконец разобраться с той или иной проблемой, я вдруг понимаю, что этот «кто-то» – я.
Это непростой переход. Меня всегда утешала идея, что в мире есть взрослые, которые лечат рак и выдают повестки в суд. Взрослые пилотируют самолеты, выпускают спреи и каким-то волшебным образом заботятся о том, чтобы телевизионный сигнал проходил без помех. Они знают, стоит ли читать тот или иной роман и какие новости нужно выносить на первую страницу газеты. Я всегда верила, что в «пожарном» случае мне на помощь придут взрослые – загадочные, умелые и мудрые.
Я не верю в теории заговора, но понимаю, почему они привлекают людей. Очень соблазнительно думать, что всем на свете управляют тайно сговорившиеся взрослые. Я также понимаю, в чем состоит притягательность религии: Бог – это супервзрослый.
Меня нисколько не радует, что я выгляжу старше. Но больше всего меня беспокоит тот факт, что, став «мадам», я сама стала взрослой. Я чувствую себя так, словно меня назначили на должность, требующую компетенций, которых у меня нет.
Но кто такие взрослые? Существуют ли они на самом деле? И если да, то что конкретно они знают? И что мне нужно сделать, чтобы стать одной из них? Придет ли мой ум в соответствие с моим повзрослевшим лицом?
• Вам не хочется говорить, сколько вам лет.
• Чтобы найти год своего рождения на каком-нибудь сайте, приходится слишком долго проматывать «окошко».
• Вас удивляет, когда продавщица в косметическом отделе предлагает вам крем от морщин.
• Вы недоумеваете, узнав, что сын вашего ровесника поступил в колледж.
• Окружающие больше не удивляются, узнав, что у вас уже трое детей.
1
Как найти свое призвание
Когда я была маленькой, у нас в семье напрочь игнорировали любые плохие новости. Моя бабушка с материнской стороны на все – от семейных ссор до израильско-палестинского конфликта – реагировала одинаково, жизнерадостно заявляя: «Я уверена, они со всем разберутся».
Расти в атмосфере непоколебимого оптимизма – далеко не самое худшее для ребенка. Нельзя сказать, что мой случай представляет собой нечто уникальное; многие американцы росли в солнечных домах, окруженные людьми, не склонными к лишнему самокопанию. Но я подозреваю, что моя семья отличалась особенно неуемным оптимизмом. Чтобы избежать неприятных сюжетов, мы ни во что не углублялись, включая историю нашего рода. Уже почти подростком я узнала, что один мой дед и одна бабка, а также все без исключения прадеды и прабабки эмигрировали в Америку, в основном из России. Поскольку никто никогда не утверждал обратного, я считала, что мы всегда были американцами.
Но сама история этой эмиграции была довольно мутной. По словам бабушки, ее родители приехали из места, называвшегося Минской губернией, но где конкретно находится это место, она не знала. Однажды ей удалось ознакомиться с документами, которые оформляли на острове Эллис, и она не нашла ни одного упоминания о своих родителях. Едва успев перебраться в Южную Каролину, они моментально слились с местным населением. Моя бабушка стала южной красоткой и охотно приняла местные обычаи, один из которых подразумевает: если нечего сказать хорошего, лучше помолчи.
Никто в моей семье даже не заикался о том, что в этой самой Минской губернии у нас остались близкие родственники. Когда позже я пыталась расспрашивать об этом бабушку, она рассказала, что ее мать регулярно отправляла в Россию посылки с сушеными бобами и одеждой для своей родни. Но после Второй мировой войны посылки прекратились.
– Мы потеряли с ними связь, – сказала бабушка.
Именно в таких выражениях у нас в семье описывали судьбу родственников, погибших во время холокоста: «Мы потеряли с ними связь».
Судя по всему, эта склонность к крайнему позитиву передавалась у нас в роду по материнской линии, и каждое предыдущее поколение защищало следующее от плохих новостей. Впервые я обратила на это внимание, когда мне было шесть лет. Мы отмечали день рождения моего отца, которому исполнилось 40 лет. Это было в Майами – моем родном городе. Гости собрались в патио, вокруг бассейна. Я оставалась в доме, когда услышала всплеск воды и заметила какую-то суматоху.