Мы сначала не поняли, что произошло. Просто эсминец качнуло и потрескивание и шипение вихрем пронеслось по кораблю. Тут же взвыл счетчик Гейгера и барабанный треск, переходящий в вой, забился в ушах. Коля Долматов, ахнул. Вдруг… корабль резко взмыл носом вверх и начал подниматься, будь-то нас неведомая сила пыталась вышвырнуть к облакам, потом резкий рывок вниз, словно несемся на оборванном лифте и… удар с жутким грохотом, да такой, что мне показалось, нас расплющили о наковальню. Эсминец резко положило на бок. Коля со счетчиком Гейгера улетел под электрощит. Все люди в машинном отсеке, незакрепленные приборы, инструменты и всякие прочие вещи, попадали на палубу и покатились по ней. Я вцепился в стол и почти повис над пропастью, болтая ногами.
«Крен», мы же перевернемся, – стучало в мозгу. Перевалим сорок градусов и все… Словно услышав мой вопль, эсминец стал выпрямляться, резко подскочил и запрыгал покачиваясь во все стороны. Но погас свет и где-то засвистел пар. Я подтянулся за стол, неуверенно встал на ноги и заорал.
– Включить аварийные генераторы…
Где-то что то шуршит, но света нет.
– Где электрики? – ору в темноту.
Вдруг вспыхнули лампочки и вид разорения потряс меня. Мы как после хорошей битвы. Несколько окровавленных фигур пытаются встать, другие уже на своих рабочих местах, но в каком ужасном состоянии. Неподвижные тела троих матросов видны на палубе у генераторов. У левой турбины лопнул отводной коллектор, пар стремительно заполняет помещение.
– Перекрыть первую турбину. Аварийной команде срочно исправить поломки. Вызвать санитаров, проверить команду.
Почему молчит мостик. Я хватаю микрофон.
– Первый, ответьте… Первый…
Динамики подозрительно молчат. Вдруг опять эсминец задергался и… опять мы получили сильнейший удар, от которого несколько человек свалило на решетчатый настил. Корабль медленно отклонился в другую сторону примерно на двадцать градусов. Он продержался так секунд тридцать потом подпрыгнул к верху и закачался.
– Первый, первый… ответьте, – бубню в микрофон.
Вой вырывающего пара прекратился, вокруг аварийной турбины замельтешили фигуры матросов.
– Всем старшинам и матросам, – командую я, – осмотреть основные агрегаты, доложить их состояние.
Послышались отчеты людей, оказывается кроме турбины, у нас сдохли семь новых вентиляторов и вдруг тревожный голос сообщил.
– Первый танк дал трещину, вдоль стенки левого борта. Мазут начал вытекать…
– Старшина Гичков, срочно команду на танк. Посмотрите, что можно сделать. В случае чего, перекачайте часть топлива из поврежденного танка в другие.
Ко мне, как призрак подходит Коля Долматов. Лицо измазано кровью, рубаха порвана и большой кровавый порез виден с левой стороны груди. В руках парня потрескивающий счетчик Гейгера.
– Как фон? – спрашиваю его.
– Чуть повыше, чем был, – шепелявит Коля.
– Что с тобой?
– Зубы. У меня выбиты передние…
– Работать можешь?
Он кивает головой.
– Докладывай мне, если фон изменится.
В машинном отделении стала подниматься температура, сказывается остановка вентиляторов в шахтах. Передо мной возник худощавый матрос.
– Товарищ старший лейтенант, там… вентиляторы поплавились, заменить невозможно, притока и вытяжки не будет.
– Ясно. Иди, раздрай люки, посмотри, что на верхних палубах.
Только откинули люки на верхние палубы, как поток горячего воздуха ворвался в машинное отделение. И тут в раскрытый люк по лесенке стала спускаться, шатающаяся черная фигура. Вид человека ужасен. Красное распухшее лицо, там где глаза белые обводы, волос почти нет, а китель весь обгорелый.
– Сережа, это я.
Человек рухнул на пустующее кресло мичмана Гавриленко.
– Гоша? Что с тобой, Гоша?
– Там… на верху, все… мертвы.
– Что ты говоришь?
– Ягодин, старпом… все…, кто был на мостике… Мостика тоже нет. Все оплавилось, мы потеряли связь…
Коля поднес счетчик к Гоше и тот заверещал будь-то недорезанный.
– Сергей, – не по военному сказал Долматов, – его надо срочно переодеть и вымыть.
Я подозвал оператора с поврежденной турбины.
– Товарищ старшина, капитан-лейтенанта в душевую, вымыть его и выдать новую одежду.
Гошу увели.
У нас появились новые лица. Спустился штурман, кап-два, обычно молчаливый Друян. Вид у него получше чем у Гоши, нет ожогов лица, зато нос залеплен липучкой и следы засохшей крови на половине головы.
– Как у вас дела, товарищ старший лейтенант?
– Стараемся исправить положение.. Поврежден коллектор турбины, один танк и сдохли почти все вентиляторы.
– Мы можем плыть?
– Наверно можем, сейчас запустим турбину и попытаемся провернуть винты.
– Я принял на себя корабль и хочу отвести его на базу. Сейчас справимся с пожарами в носовой части эсминца и можем двигаться. Так как внутренняя связь не работает, пришлю к вам связиста, пусть проложит кабель до верхней палубы. От туда будем по телефону управлять кораблем через вас. Рулевое управление повреждено и судя по всему, его восстановить не возможно, придется управлять эсминцем винтами.
– Я понял, товарищ капитан второго ранга.
– Тогда, давай. Вся надежда на тебя, Сережа.
И этот тоже по неуставному. Друян уходит на верх
Дали пар и запела вторая турбина. Я дал команду провернуть винты и тут судно начало трясти.
– Что это? – ко мне тревожно повернул голову Коля.
– Вал чуть погнут.
Связист, присланный Друяном, подал мне трубку.