Правда, художники в какой-то степени польстили Президенту. На стене он выглядел моложе, стройнее, и черты лица были, так сказать, улучшены. Художники изобразили Президента с длинными модными бачками, и он вынужден был какое-то время не стричься и не бриться, потом пригласил домой дорогого парикмахера, и тот привел оригинал в соответствие с портретом.
А какие глаза ему намалевали! Они излучали само благородство, рука твердо сжимала штурвал, и весь он был устремлен куда-то в неизведанное, что символизировали видневшиеся на горизонте роскошные пальмы.
Юлия перевела взгляд с картины на Президента. Он весь сразу напрягся и втянул живот, но женщина улыбнулась снисходительно и похвалила:
— Красиво.
Президент принял независимую позу и бросил небрежно:
— Сразу видно руку мастера. Рисовал… — Он назвал фамилию известного художника и запнулся вспомнив, что Шиллинг предупреждал: Юлия — какого-то скульптора, может, видится иногда с этим известным художником, и он сейчас сядет в лужу…
Но Юлия, округлив глаза, сказала чуть ли не с ужасом:
— О-о, сам!..
— Да, — повеселел Президент, — и все говорят, у него неплохо вышло.
— Но ведь должны были заплатить ему… бешеные деньги.
— Не в деньгах счастье, — подчеркнул Президент, даже оттопырил губы презрительно, что должно было означать, его крайне пренебрежительное отношение к деньгам или (он подкрепил свою мысль, дотронувшись до золотого крестика пальцами в перстнях) то, что деньги для него не проблема, ибо, как говорили в старину, их у него куры не клюют.
Заметил, что Юлия сумела оценить этот жест, во всяком случае, увидела бриллиант, хотел спрятать руку в карман, но не смог: гордость обуяла его, считал, что Юлия заинтересуется камнем, но она прошла мимо Президента к камину, конечно, не настоящему, а электрическому, но вмонтированному в обрамление, имитирующее розовый мрамор. Президент, невзирая на жару, включил камин: загорелось что-то красное, даже зашевелилось слегка, будто дотлевали угли.
Президент подмигнул Шиллингу, они вдвоем аккуратно перенесли журнальный столик ближе к камину, подвинули туда же кресло, и Президент, церемонно усадив Юлию, потянул Шиллинга к холодильнику за закусками.
В кухне Шиллинг многозначительно толкнул Президента в бок и спросил:
— Ну как?
— Класс! — ответил искренне. — Фартовая чувиха.
Шиллинг, сомкнув кончики трех пальцев, выразительно пошевелил ими.
— Стоит… — намекнул весьма прозрачно.
Президент сделал вид, что не понял этого жеста, и открыл холодильник.
— С вас три сотни, шеф. Гоните за девку три сотни, как уговаривались.
В принципе Президенту было всегда трудновато расставаться с деньгами, но в этот раз отдал их без особого сожаления.
Шиллинг спрятал купюры и доложил:
— А то ваше задание выполнил. Сумочку вручил по назначению.
Президент с благодарностью похлопал его по плечу и пообещал:
— За мной не пропадет. И как она, та женщина?
— Вы что, даже не видели ее? — искренне удивился Шиллинг. — Такие деньги — и не глядя!..
— Именно так иногда дела делаются, — объяснил Президент. — Никто — ни родная милиция, ни прокуратура — не подкопается. Даже если засекут или та дуреха ляпнет. А от кого деньги?.. — захохотал он победно. — Никаких доказательств…
— Ну вы даете! — восхищенно покачал головой Шиллинг и открыл холодильник.
Президент взял у него икру и семгу, разложил по тарелкам и приказал:
— Когда зажгу свечи, смоешься. Только аккуратно.
— Сделаем, шеф. Но я ничего не гарантирую: девка с характером.
— Не таких взнуздывали… — ответил Президент хвастливо.
Но все же тревога закралась в душу, поставил икру перед Юлией и заглянул ей в глаза, словно хотел угадать, что ему сегодня сулит судьба.
Юлия улыбнулась. Президенту показалось — обнадеживающе, и у него сразу отлегло от сердца.
Когда солнце спряталось за днепровские кручи и в комнату стали пробираться первые сумерки, Президент чуть ли не торжественно зажег свечи. Но Шиллинг, по всему видно, забыл об их уговоре, так как налил себе джину и норовил чокнуться. В ответ Президент сильно ущипнул его под столом, и лишь тогда Шиллинг уяснил себе, что нарушает конвенцию, поднялся и тихонько вышел из комнаты. Президент усилил звук магнитофона, чтоб Юлия не услышала щелканья замка, подал руку, приглашая потанцевать. Прижал ее к себе немного больше дозволенного. Но она не протестовала, положила ладони ему на плечи, и у Президента закружилась голова от тепла ее тела и запаха духов. Попытался прижаться еще крепче, но Юлия высвободилась из его объятий, погрозив игриво пальцем. Президент снова взял ее за руку и притянул к себе, музыка лилась медленно и нежно, он ощущал под вспотевшими ладонями ее тугое тело, нашептывал на ухо какие-то слова. Юлия смеялась. Президент подумал, что вечер удался и все идет к своему логическому завершению, когда Юлия вдруг спросила: