— Пожалуйста, как можно меньше любовных сцен, — хотя всегда разрешала себя любить и в жизни, и на киноэкране.
Она отработала несколько стереотипов: как ходить, как оборачиваться, как улыбаться. Эти стереотипы были интересны в двадцать пять, но после тридцати, а вернее, ближе к сорока ее кошачьи потягивания не вызывали умиления. Она это поняла и решила больше не сниматься обнаженной.
Сценарист выполнил ее пожелания, потому что давно понял — Секс-символ очень средняя актриса, которой повезло, что она стала известной.
Кино, как и любая сфера деятельности — химия, станкостроение, актерство, писательство, иммунология, молекулярная биология и т. д. и т. п. — функционирует по привычным стереотипам. Чтобы тебя заметили, надо выделиться или хорошей работой, или скандалом. Секс-символ выделилась вначале эпатажем, когда появилась на экране обнаженной, и не со спины, и не на полторы секунды, как в большинстве советских фильмов. Она бросала в речку камни, придерживая мешающий размаху бюст, и рассуждала об амазонках, которые выжигали себе грудь, чтобы удобнее было стрелять из лука. Ее добивались на экране замечательные красавцы мужчины, а в темных кинозалах миллионы мальчишек мечтали, что, когда вырастут, тоже будут обладать такими красавицами.
Кинокритики не воспринимали Секс-символ как актрису всерьез, предрекая потерю популярности к сорокалетию.
Сценарист написал роль, исходя из возможностей Секс-символа. Ей не надо было перевоплощаться, она должна быть деловой женщиной, какой и была в жизни, хваткой, никогда не упускающей своей выгоды.
Сценарист перекусил в «Макдоналдсе» на Пушкинской площади. Один фишбургер и кофе. Он не хотел переедать, потому что после плотных обедов дремал на самых ответственных совещаниях и переговорах.
На эти переговоры пригласили самых необходимых, без которых не обойтись. За «круглый стол» сели: Режиссер, Сценарист, Редактор, Продюсер и Секс-символ.
— Сценарий очень хороший, — начал Продюсер, — и есть возможность снять популярный фильм благодаря нашим замечательным Режиссеру и Сценаристу, а также нашему Секс-символу сегодня и всегда. По сценарию у меня практически нет замечаний.
Сценарист достал блокнот, зная по опыту, что, если говорят, что практически нет замечаний, почти всегда добавляют: но… и следуют предложения или по переработке сценария, или предлагаются варианты, когда от первоначального сценария ничего не остается.
— Но послушаем Редактора, — предложил Продюсер.
— Сценарий в самом деле замечательный, — подтвердила Елизавета. — Есть только одно пожелание. Зритель в кино следит, конечно, за интригой, за характерами, но в основном людей интересуют Он и Она. Что с ними произойдет? Полюбят друг друга или не полюбят? Какая это будет любовь? Если бы автор добавил побольше любви главным героям, фильм от этого выиграл бы. И хорошо бы сменить возрастного любовника нашей героини на более молодого. Секс-символ выглядит великолепно, а любит старичка. Таких седовласых уважают, но не любят. Фильм будут смотреть молодые. Они удивятся: чего это такая сексапильная тетка, с которой с удовольствием улегся бы каждый, спит со старичком?
Елизавета сказала все, что ей внушила Поскребыш.
— Я согласен с Редактором, — сказал Режиссер. — Чуть-чуть побольше любви не помешает. Может быть, ввести еще и параллельную линию? В героиню влюблены и пожилой, и молодой? Драматургия от этого усиливается.
— Что еще? — спросил Сценарист.
— Ничего, — ответил Продюсер.
— А по другим персонажам? — поинтересовался Сценарист.
— Ничего, — ответил Продюсер. — Зрители нам не простят, если Секс-символ будет сниматься в фильме без любви. Мы не можем не учитывать ожиданий миллионов зрителей.
— Если миллионов, то конечно, — неопределенно улыбнулась Секс-символ. Ее слова и улыбку можно было расценить как согласие на то, что любовную линию надо усиливать.
«Не торопись соглашаться, идиотка», — хотел было сказать Сценарист, но не сказал, потому что чуть-чуть больше любви хотят все, и эта просьба, предложение, даже требование легко обосновывается. Конечно, Он и Она, их отношения — это главная тайна для людей уже много тысяч лет, и тайну эту люди много тысяч лет не могут разгадать, потому что тайн не сотни, не тысячи, а много миллионов. Сколько людей, столько и тайн. Когда Сценарист смотрел на супружеские пары, он знал: сегодня вечером они вернутся домой, лягут в одну постель. Но никто и никогда не узнает, о чем они в это время говорят, какие сексуальные позиции предпочитают, что чувствуют.