Сценарист
Сценарист не знал, что скоро ему придется писать сценарий об учительнице, которая неожиданно получила наследство и стала бизнес-вумен.
В то утро он проснулся в плохом настроении. Вчера он сварил китайские пельмени, купил молдавское сухое вино, финские шоколадные конфеты с ликером, пирожные «картошка» — все, что любила его девушка, учительница математики из соседней школы. Учительнице исполнилось двадцать восемь, она решила рожать ребенка, выйдя замуж конечно. Сценарист вполне мог стать мужем, потому что был старше ее почти на двадцать лет. Для него она — почти юная невеста. Она нравилась Сценаристу, может быть, он даже был в нее влюблен. Она ночевала у него по выходным, две ночи в неделю в течение целого года, а ее родители были уверены, что два дня и две ночи она проводит за городом у подруги.
Они поужинали, выпили вина, но учительница не пошла в ванную, а, вымыв посуду, — обычно она мыла накопившуюся грязную посуду один раз, перед уходом, — села в кресло и сказала:
— Надо поговорить.
Когда женщина заявляет мужчине, что надо поговорить, она не думает о том, что мужчина слышит это предложение не в первый раз, а немолодой мужчина на предложение «поговорить» имеет с десяток уловок, как не услышать, не понять или тут же согласиться, а назавтра забыть. После такого предложения мужчина перестает звонить, уезжает в отпуск, а некоторые меняют квартиру.
— Говори, — сказал Сценарист.
— Мне двадцать восемь лет, — начала учительница, ожидая, что Сценарист скажет: «Разве это возраст!» Но Сценарист сказал:
— Да, не девочка. Раньше в этом возрасте девушка считалась старой девой.
— А кем считался мужчина в пятьдесят лет? — спросила учительница.
— В сорок семь, — поправил Сценарист и ответил: — Во Франции этот возраст считался возрастом женихов.
— Чего же не женишься?
— Женюсь.
— Есть невеста?
— Есть.
— Кто?
— Я хочу, чтобы для тебя это было сюрпризом.
Учительница молчала, раздумывая, устроить ли сейчас скандал с криком «Какой сюрприз! О ком ты говоришь?» или отделаться многозначительным ироническим замечанием: «У меня для тебя тоже будет сюрприз».
Водитель автобуса, который был у учительницы перед Сценаристом, забеспокоился бы: на что намекает? Не беременна ли? Но Сценарист обрадовался.
— Очень люблю сюрпризы! Очень!
Может, он и не такой умный. Ведь бывают талантливые, но не умные. Так могла подумать учительница.
А Сценарист, отбив нападение, понял, что надо уехать хотя бы на месяц, а еще лучше на все лето, до зимы, а завтра же включить автоответчик и не подходить к телефону. Но существовал и самый лучший прием, которым Сценарист пользовался в почти безвыходных положениях. Он уезжал на месяц и возвращался с женщиной. Обычно он просил пожить у себя актрису Гусланову, которая часто играла продавщиц, дворничих; где по роли требовалась хамская агрессивность — всегда приглашали ее. Женщина звонила, Сценарист приглашал, а встречала ее Гусланиха. Крик с выражениями, которые не всякий мужчина мог воспроизвести, производил отталкивающее впечатление на претендентку и на соседей по лестничной площадке.
Подобный прием в этой квартире Сценарист еще не использовал ни разу.
Он развелся со своей третьей женой год назад и въехал в эту двухкомнатную малогабаритную квартиру в пятиэтажном панельном доме без лифта. Еще после первого развода он сохранил книги и необходимый комплект мебели, в который входили мягкий диван-тахта, письменный стол, кресла, журнальный столик. Телевизор, холодильник и музыкальный центр он оставлял бывшей жене, потому что бытовая техника устаревала каждые пять лет. Он любил обновления и поэтому, переезжая в новую квартиру, покупал новый современный холодильник, новый телевизор и новый музыкальный центр в кабинет. Он любил работать под музыку.
Каждые два года он шил себе новые костюмы и постоянно покупал новые модные пиджаки и ботинки. Ношеная одежда не пропадала — он отдавал ее своему младшему брату, который вынужден был из-за этого держать форму старшего брата. Если старший полнел, то полнел и младший, если худел старший, младший срочно садился на диету.
— Я подожду сюрприза, — сказала учительница и пошла к выходу.
Сценариста наказывали. Он ждал этой субботы. Учительница жила в соседнем доме, поэтому два дня — субботу и воскресенье — она не выходила из его квартиры, чтобы не встретиться с родителями. То, что учительница, как рабыня в романе, была заперта на двое суток и могла принадлежать ему всегда и везде — в ванной, на кухне, в спальне, в кабинете, — его особенно возбуждало. Он начинал ждать прихода учительницы с середины недели. И вот сейчас был наказан.