– Отари сказал, они военные. – Кикола сначала бегло просмотрел страницы одного из них, потом стал изучать документ более внимательно. – Федоров, подполковник… Хм! – Он нахмурился и открыл второе удостоверение. – Майор Догилев. Оперативный отдел Генерального штаба… Этого еще не хватало.
Обескураженный вновь сменившимся настроением Киколы, Шота закрыл дверцу:
– Что-то не так?
– Как, ты говоришь, у Марго была фамилия? – разглядывая в удостоверении фотографию, задумчиво спросил Кикола.
– Филиппова, – не задумываясь, ответил Шота.
– Филиппова? – протянул Кикола. – Значит, у ее бывшего мужа фамилия должна быть Филиппов. Так?
– Конечно, – удивленный поведением Киколы, подтвердил Шота. – И называла его она по имени – Антон.
– Ты не ошибся? – Кикола внимательно посмотрел на Шоту.
– Я смотрел ее паспорт, – закивал Шота.
– Выходит, он фамилию сменил? Хотя… Тогда почему имя тоже изменено, на Алексея? Ты уверен, что она называла его именно Антоном?
– Это не только я слышал, можете спросить у Таймураза! – Шота, не мигая, уставился в глаза Киколы.
– Я думал, мы имеем дело с обычными офицерами, – задумчиво проговорил Кикола. – Мало ли их в России? Раз в год вырываются в отпуск, допиваются до чертиков, а потом начинают вспоминать старые обиды…
– А это кто? – отчего-то Шоте стало нехорошо.
– В генеральных штабах дураков не держат, – проговорил Кикола. – Еще они могут оказаться офицерами ГРУ. Скорее так оно и есть. Зачем, в таком случае, им менять в документах имена и фамилии?
– Но там нет ничего подобного! – возразил Шота.
– Не заставляй меня оскорблять тебя, – неожиданно вспылил Кикола. – Неужели ты думаешь, что у шпиона в паспорте пишут «шпион»? Ну и набрал Отари себе помощников! – Он ударил себя ладонью по колену. – Ничего не скажешь.
* * *Ослепительный свет, ворвавшийся извне, заставил Дрона застонать. Не успев ничего рассмотреть, он закрыл глаза.
Все вокруг вибрировало и тряслось.
«Это, видимо, вертолет», – подумал Дрон и попытался понять, куда его ранили. Сначала слегка шевельнул ногами, потом руками.
– У него не судороги случайно? – раздался голос.
Неожиданно Дрон все вспомнил.
– Антон! – позвал Василий, но тут же зажмурился и стиснул зубы от дикой боли в груди.
Хотелось перевести дыхание, но на него словно надели железный корсет с шипами внутрь.
Он вновь открыл глаза. На фоне белоснежного потолка появилось лицо человека в синей униформе.
– Где я? – спросил Дрон, хотя уже догадался, что его везут в машине «Скорой помощи».
– В чистилище! – сказал кто-то. – Лежи.
Неожиданно он вдруг понял, что одна рука прикована наручником к носилкам, и тут же улыбнулся, представив, как убегает, держа их под мышкой.
– А ты в рубашке родился, – отчего-то зло заговорил врач.
– Не в рубашке, а с жетонами, – снова раздался голос того же человека, который говорил про чистилище.
– Точно, – согласился врач.
– Ему еще повезло, что пистолет не заводской.
– Это основную роль и сыграло, – уточнил еще один голос.
– А что было? – собравшись с силами, выдавил из себя Дрон.
Ему уже удалось разглядеть сидевшего в изголовье человека. Вернее, часть его лица и милицейскую фуражку.
– Это мы у тебя должны спросить, – ответил милиционер.
– В тебя выстрелили, – неожиданно стал рассказывать врач. – Пуля попала в жетоны. Они вмялись в грудную клетку.
Дрон снова улыбнулся. Вопреки ворчанию Антона, он носил вместо одного жетона два. Первый, как у всех офицеров, с личным номером, который получил в училище, второй, выданный в ГРУ.
«Скорая» повернула и встала.
– Ну, вот и приехали, – глянув вперед, констатировал врач.
Машина вновь тронулась.
Дрону стало плохо. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Он закрыл глаза.
На носилках его внесли в фойе, затем носилки установили на каталку. В кабине большого лифта Дрона подняли на второй этаж.
Дрон периодически, лишь на короткое время открывал глаза и негромко постанывал. Он не испытывал сильной боли, но все же решил сделать вид, что ему намного хуже, чем на самом деле. Этим он рассчитывал притупить бдительность милиционера и врачей. Дрон даже не размышлял над целесообразностью побега. Раз его везут как преступника, но никаких противоправных действий они с Антоном не совершали – значит, грузины попросту их подставили. Таким образом, где Антон и как действовать дальше, он будет решать, только оказавшись на свободе и лишь собрав максимум информации о том, что произошло.
Сначала Дрону сделали снимок грудной клетки. Когда его перекладывали со стола на носилки, Дрон снова «потерял» сознание. После этого его привезли в неврологическое отделение. За время путешествия по этажам больницы Дрон успел узнать, что его сопровождают прапорщик и сержант. Оба выглядели уже немолодо. У сержанта на плече болтался автомат.
– Вы можете сами на кровать лечь? – спросила медсестра.
Дрон открыл глаза и медленно сел. Каталка стояла в коридоре, по обе стороны которого располагались двери. Под потолком нудно гудели лампы дневного света.
– Попробую. – Дрон развернулся, свесил ноги и медленно сполз на пол. Его снова стало мутить. Милиционер тем временем отстегнул браслет и надел себе на запястье.
– В чем меня подозревают? – осторожно ступая, спросил Дрон.
– Тебе лучше знать, – буркнул милиционер.
Медицинская сестра открыла двери, вошла в палату и включила свет. В небольшом, похожем на пенал помещении стояла кровать. Рядом тумбочка. На окне решетка.
– Ну что, пусть до утра отдыхает? – спросил милиционер.
– Сейчас его осмотрит дежурный врач. – Медсестра поправила белую шапочку.
– Тогда сиди, – прапорщик достал ключи, расстегнул на своей руке браслет и потянулся к ножке кровати.
Дрон видел, как сержант, который остался в коридоре, пропуская направляющуюся к выходу медсестру, посторонился, полностью исчезнув за створкой двери. Значит, у него было несколько секунд. Это целая вечность. Дрон встал. Прапорщик не ожидал этого и замешкался. Между тем Василий едва удержался на ногах. Ему показалось, что палата, подобно вагону поезда, медленно покатилась под уклон. Он собрал все свои силы, чтобы не упасть.
– Э-ээ! – открыл было рот милиционер, но Дрон ударом локтя в висок не дал ему ничего сказать.
– Долго мне здесь париться? – спросил он, краем глаза следя за дверьми.
Удар был молниеносный. Прапорщик повалился на пол. Дрон подхватил милиционера, положил на кровать, забрал из кармана брюк ключик и проворно отстегнул браслет. Тут же пристегнул милиционера к кровати и устремился вслед за медсестрой. Она уже шла по коридору. Дрон был уверен, какое-то время сержант будет смотреть ей вслед, и не просчитался. Он был уже в дверях, когда милиционер повернулся в его сторону и от неожиданности отпрянул. Однако мгновенно взял себя в руки и сорвал автомат с плеча. Дрон шагнул к нему. Милиционер попытался ударить его в грудь магазином.
– Поздно! – Дрон встретил его открытой ладонью и тут же перевернул автомат, прижав рукой к своему левому боку. Пальцы сержанта разжались. Еще мгновение, и Дрон уже держал автомат, направив ствол на милиционера.
Все произошло настолько стремительно и бесшумно, что медсестра даже не обернулась.
– Зайди в палату! – потребовал Василий.
– Ты бы не делал глупостей, – заговорил милиционер, но Дрон прижал палец к губам:
– Тихо!
Милиционер выполнил требование и зашел в палату. Дрон проскользнул следом.
– За что мне такая честь? – Он прикрыл двери, оставив щель.
– Ты, парень, не дури, – завел старую пластинку сержант. – Все равно долго не побегаешь. Поймают. Тогда снисхождения не жди.
– Ты вопроса не понял. – Дрон выглянул в коридор и снова развернулся к милиционеру. – Почему меня конвоируют? Нас что, подозревают в чем-то?
– Твой друг убил бывшую жену и тещу. – Милиционер облизал губы: – Потом покушался на твою жизнь.