Меньшиков подошел. Поднял ее и заглянул в полуприкрытые глаза, удостоверяясь в действии нового препарата. Мартышка вяло отмахнулась, пустив слюну. Налицо – наркотическое опьянение. И это с простой, казалось бы, травы безвредной. Получилось!
Гений отшвырнул мартышку. Радостно потер руки, уже видя на своей голове лавровый венок и много денег на счете. Воскликнул:
– Получилось!
Вернувшись в лагерь, он сделал несколько пометок в конспектах, достал заначку – бутылку коньяка, – налил полный стакан, залпом выпил, поздравляя себя. Потом, выйдя из палатки, презрительным взглядом смерил бугая Иванова, который целыми днями так и висел на турнике. Перевел глаза на профессора, звонящего жене в Москву, хмыкнул. Что ему звание доктора наук? Он теперь круче!
В следующий момент стало твориться непонятное. Появились незнакомые вооруженные люди, мгновенно уложили выскочивших из палатки охранников физиономией в землю. Один из незнакомцев встал посреди лагеря и выпустил в воздух очередь из автомата. Когда воцарилась тишина, произнес на скверном русском:
– Все лечь на земля. Я убивать сразу. Телефоны не звонить.
…Алкоголь мгновенно выветрился из крови Меньшикова, так и не успев толком по ней разойтись…
…Железная дверь с оглушительным лязгом захлопнулась, заставив вздрогнуть всех четверых. Громыхнул засов. Послышались удаляющиеся голоса неведомых вооруженных похитителей.
Казалось нереальным, что такое могло произойти. Буквально час назад все спокойно находились в лагере, занимаясь каждый своим делом. Охрана после ночного дежурства мирно дрыхла в палатке, проводники играли в кости, ничто не предвещало беды. И вот на тебе – несколько десятков головорезов всех мастей и национальностей мгновенно перевернули все с ног на голову. Они грубо хватали и связывали, не обращая внимания на попытки заговорить или просто сопротивляться. Потом надели на голову мешки, погрузили в какую-то машину, и пришлось более получаса трястись по раздолбанной дороге в неизвестность.
Из всех четверых лишь Степанов сохранил некое присутствие духа, он рассмотрел несколько грязных нар, зарешеченное окошко, ну и ворохи прелой соломы на полу. Остальные же тупо смотрели перед собой ничего не видящими глазами. Даже, казалось бы, Иванов – такой здоровяк – и тот находился в ступоре, все еще не понимая, как такое могло произойти.
Степанов прошелся по камере, помещение оказалось довольно просторным. Затем вернулся, обнял Малышеву за плечи и подвел к ближайшим нарам.
– Вы присядьте, Анна Ивановна, – посоветовал он. – Успокойтесь.
– Спасибо, – садясь, еле слышно проговорила женщина. – Спасибо, Саша…
Недалеко было до истерики, но она пока держалась, лишь дрожала и прерывисто дышала. Наверняка захват лагеря незнакомцами все еще стоит перед ее глазами.
Степанов покосился на профессора и бугая, по-прежнему стоящих около двери. Подошел к окну, подтянулся и постарался выглянуть. Но это ничего не дало, окошко находилось ниже уровня земли, виднелась лишь заплесневелая кирпичная кладка воздушного колодца.
Вздохнув, спрыгнул:
– Попали…
Профессор вдруг дико заозирался, засопел, потом шагнул к двери и принялся пинать ее.
– Выпустите нас! Подонки! Мерзавцы! – закричал он. – Как вы смеете похищать мирных ученых?! Что мы вам сделали?!
Степанов крикнул от окна:
– Успокойтесь, Петр Сергеевич. Только зря тратите силы и напрасно сотрясаете воздух.
– Мы должны бороться!
– Это надо было делать еще в лагере.
Профессор последний раз пнул дверь, уже с меньшей охотой. Повернулся и прислонился к ней спиной. Огляделся, вспомнив, что он старший группы:
– А где Меньшиков? Почему его нет с нами?
– Откуда мне знать? – Степанов развел руками, хотя не был уверен, что профессор увидит этот жест в полумраке. – Его вообще, как я заметил, отдельно повезли, будто что-то от него хотели то ли услышать, то ли узнать.
Иванов в этот момент тоже пришел в себя. Принялся ходить по камере, от двери к окну и обратно. Бил кулаком в раскрытую ладонь. Начались обычные в таких случаях высказывания:
– Эх, если бы не автоматы у этих уродов, я бы им дал жару! Они бы у меня…
Степанов поморщился: глупо выглядело, очень глупо.
– Успокойся, после драки кулаками не машут.