Выбрать главу

– С прилётом, любимый! – а по её щеке скатилась слезинка.

Лишь она одна в том мире понимала моё душевное состояние. Я хватанул стакан водки и захрустел огуречиком. Солдаты покатили планер обратно в ангар, мы всей толпой отправились в терем, обмывать первый полет. Тут и урядники прискакали. Спешились. На мой вопрос, что случилось с конями, они недоумевающе пожали плечами. С конями был полный ажур. Оказывается, это они побились об заклад, кто первый доскачет до перелеска.

Теперь уже у меня возник вопрос – кого из них первым повесить на стропе? Ведь они меня только что чуть не угробили. Я подавил в себе бурю гнева и как бы нехотя спросил:

– Вот что, лишенцы, Вас расстрелять или повесить?

– А чо сначала? – переспросил Юрка Коновалов: – Сперва расстреляешь, а потом повесишь или наоборот? – Тут уж мы все дружно рассмеялись. Вот только смех у меня был какой-то нервный. Уже выносили столы на подворье. Все хотели обязательно со мной чокнуться.

Но Зина отстранила толпу:

– Ты же совсем мокрый от пота. А я уж приказала и баньку истопить. Пойдем я тебя помою. А они ещё успеют с тобой постаканиться – до заката времени много! – и увела меня в баню. А её слова: – С прилётом, любимый! – стали нашим паролем на долгие, долгие годы, как в той жизни, так и в этой.

* * *

После праздничного застолья, мы сидели в гостиной и пили чай в узком кругу. Я намечал план учебной программы.

– Пока не готовы моторы, будем тренироваться на безмоторном подлете. План полёта: разбег – отрыв – подлёт – касание – пробег. Пока желающих только двое. Валерий и Комрад. Но лиха беда начало!

Но тут мне возразил майор Волков:

– А как же я? Мне тоже надо научиться летать. Иначе меня подчинённые уважать перестанут. Я категорически заявляю, что обязан уметь летать! Обои полетим!

– Вот и прекрасно! Анатолий Алексеевич! Нас уже будет четверо! – обрадовался я.

– Я тоже хочу научиться летать. Женщина должна разделять интересы любимого мужчины! – вдруг заявила Зина.

– Мариша! А ты как? – спросил я.

– Ой, ну что вы! Я высоты боюсь! Даже когда я на Кирюше сверху, мне и то боязно! – но тут же прикрыла рот ладонью и покраснела.

Мы сделали вид, что не услышали последней фразы.

– И так нас уже пятеро. А это целое звено. Первое звено Императорского Воздушного флота! План на завтра. Первая половина дня изучение теории полёта и основ аэродинамики. А после обеда занятия на тренажере. У нас уже готовы ещё три планера. Снимем с одного из них колёса, установим осью по центру на продольное брёвнышко и будете балансировать, как канатоходцы под воздушной струёй от вентиляторов. А теперь всем спать!

Когда мы с Зиной поднялись к себе, то она прошла в спальню, а я задержался в кабинете – набросать тезисы на завтра. Вдруг дверь приоткрылась и на пороге показался Фроловский.

– Андрей Владимирович! У меня к вам просьба!

– Слушаю, вас, Владимир Евгеньевич!

– Не могли бы Вы и меня записать в первую группу? Я сегодня, как увидал полет планера, то понял – это моё. Всё, что было прожито и выпито до этого не в счет. Не запишите – застрелюсь к чертовой матери!

– С чего бы это вдруг такая любовь к небесам?

– Не знаю с чего! А вот только почувствовал, что мне без этого не жить!

– Ну хорошо! Я подумаю! А теперь ступай. Да, вот ещё что. Надумаешь стреляться – возьми мой наган. У тебя, поди, своего-то и нету! – попробовал я свести все к шутке. Да не к месту.

– Хорошо! Я тоже подумаю. А где лежит ваш револьвер я и так знаю! – и тихонько притворил за собой дверь.

Вот тут-то я уже опупел. Это надо же, как мужика проняло! Вот на таких фанатиках авиация и держится. Разбрасываться такими людьми большой грех. А его аж заколдобило. Побледнел и лихорадит. Надо завтра с Волковым посоветоваться, кем его оформить! Всё же летать должны офицеры – элита.

Уж не помню, кто из великих диктаторов сказал, то ли Сталин, то ли Гитлер, что лётчики – это цвет нации. А пока в этом мире я один цветочек. То ли нарцисс самовлюблённый, то ли кактус с колючками. Уж лучше кактус – из него текилу гонят. Но ничего. Скоро нас будет целая клумба. А потом и целое поле одуванчиков. Дайте только срок.