Внезапно Вдовкин почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. На него смотрел рослый мужчина, одетый в удивительно для нынешнего времени чистую и ладно скроенную одежду. Открытое, доброжелательное лицо мужчины навеяло бывшему есаулу какие-то смутные воспоминания. Но не до них было Вдовкину сейчас. Внутренне он весь сжался, готовясь к прыжку в сторону двери кабака. Мысли метались как крысы, запертые в трюме тонущего корабля. «Если это чекист, значит пришел не один. Выхватываю «наган», стреляю в него, прорываюсь к выходу, а там... А там будь что будет!». К изумлению Вдовкина, незнакомец не стал палить в воздух из какого-нибудь там «маузера» и кричать: «Именем революции!», а просто подсел на соседний стул и, наклонившись к плечу есаула, тихо сказал: «Пане офицер меня не узнает?». От изумления Вдовкин даже не стал что-то отрицать, а только шепотом ответил: «Нет». «Я Иосиф, тот пленный австрийский фельдфебель, которого одной Рождественской ночью вы отпустили повидаться с матерью, помните?», ‒ сказал есаулу его собеседник. И только сейчас Вдовкин понял откуда ему знакомо это простое и доброе лицо - то был его «крестник» из того далекого прошлого мировой войны, времени отчаянных кавалеристских атак и настоящего армейского благородства. Иосиф подал незаметный знак буфетчику, и в мгновения ока помещение опустело. Двери в заведение были закрыты на крепкий засов. Откуда-то появилась женщина среднего возраста, красивая той южнорусской красотой, которая выдает греческие или семитские корни уроженок славного приморского города Одессы. «Это жена моя, Наташа», ‒ сказал хозяин. Женщина смущенно улыбнулась. Впервые за несколько суток Вдовкин нормально поел: домашнее вино, острый консервированный перец, ароматное сало с толстой мясной прослойкой, украинский хлеб. Для оголодавшего есаула все это было прекраснее самых изысканных блюд столичных ресторанов, в которых он, справедливости ради отметим, так и не побывал ни разу за всю его бесшабашную жизнь. Оказалось, что Иосиф, попав в плен, очутился на работах в окрестностях Одессы. Здесь по разнарядке ему пришлось побатрачить на одного местного кабатчика. Дочь кабатчика, Наталья, сразу приметила красивого, грамотного и работящего парня. Суть да дело - сыграли свадебку. Вскоре в мир иной отошел тесть Иосифа, и тому в наследство перешло питейное заведение в одесском порту, пользующееся огромной популярностью среди докеров, матросов торговых судов и залетной шпаны с Молдаванки. «Мать умерла. Хозяйство у нее не было, только старая хата, так что возвращаться мне было не с руки. А здесь у меня жена, дочь. Вас я со своей семьей каждый сочельник вспоминал, молился Богу за ваше здравие», ‒ рассказывал есаулу бывший австрийский фельдфебель, волею судьбы ставший преуспевающим кабатчиком в приморском городе. «А вам я помогу, пане офицер, ничего не говорите, помогу во имя Пресвятой Девы Марии, как вы когда-то помогли мне», ‒ сказал Иосиф, твердой уверенностью в своей правоте решительно пресекая всяческие возражения Вдовкина. ~ Рыбацкая шаланда уходила в утренней тиши в сторону Константинополя. Тихо и незаметно проскользнув мимо нескольких патрульных катеров красных, стоявших на рейде одесского порта, старая, но еще вполне надежная, посудина постепенно набирала ход, рассекая почти черные предрассветные волны. Вдовкин сидел на банке в задней части корабля и силился до самых последних подробностей запомнить момент прощания с Родиной. Прощайте безымянные могилы братьев, прощай и ты, мать, приговоренная самим жестоким ходом истории к смерти в одиночестве, прощай, Иосиф, истинный добрый самаритянин, родившийся в далеких Карпатских горах... То не слезы текут по моим щекам, то душа моя вытекает по каплям...