Калинин спросил:
– Предателя среди них не было?
– Нет! Чурбаны одни, проверил лично.
Старший лейтенант приказал:
– Оставайся на месте! Возможно, кто-то из банды сумеет пробиться к вам! Встретишь!
– Все понял!
– Работай, Крюк!
Огонь снайперов сделал свое дело. Ответная стрельба душманов постепенно затихла.
Калинин приказал отделениям, находящимся на склонах, спуститься вниз и прочесать дно. Но, как только бойцы спецназа вышли к реке, с западного фланга вновь ударил автомат. Его огнем зацепило в ногу одного солдата. На моджахеда сразу же перевели огонь бойцы третьего отделения, раскрошив редкий и низкий кустарник. Старший лейтенант приказал прекратить стрельбу и укрыться.
Калинин решил взять живым этого ретивого духа. Тем более позиция того находилась совсем рядом, а сам Александр оставался для душмана невидимым, прикрытый крупным камнем. Офицер же видел противника, его нуристанку и бородку, так что легко мог вколотить в череп бандита с десяток пуль. Но вместо этого сознательно начал стрелять мимо. То очередь влево, то вправо, то перед боевиком, то за ним. Тот засек вспышки очередей Калинина. Понял ли душман, что с ним попросту играют, или нет, но он начал длинными очередями стрелять в сторону камня, за которым укрывался советский офицер. Вскоре стрельба затихла. У духа кончились патроны. Но, может, остались еще магазины? Что уже никакой роли не играло.
Броском Калинин достиг позиции противника. Тот отчаянно пытался перезарядить свой «АКМ». Он явно не намеревался сдаваться. И это было очень не похоже на поведение тех моджахедов, с которыми ранее в бою встречался командир взвода. Те поднимали руки, как только осознавали бесполезность дальнейшего сопротивления. Этот же дрался до конца. Почему? Фанат? Или настолько обагрившая себя кровью личность, что плен для него хуже смерти?
Калинин дал очередь перед моджахедом. Душман, бросив автомат, упал ничком, видимо, ожидая выстрела в затылок. Но старший лейтенант не стал стрелять.
Он приблизился к бандиту, встал над ним. Рубаха и широкие штаны боевика порваны, но крови видно не было. Подошли и солдаты.
Взводный приказал перевернуть моджахеда на спину.
Душман оказался лицом к лицу со старшим лейтенантом. Последний устремил на бандита взгляд, полный изумления.
– Ты?!! Живой?!! Ах, скотина!.. Против своих?..
Глава 1
Советская военная база возле Уграма. Расположение отдельного разведывательного батальона. Май 1983 года. 17.00 местного времени.
Командиры взводов роты специальной разведки находились в своем рассчитанном на четверых отсеке общего батальонного офицерского модуля. Старшие лейтенанты Александр Калинин и Семен Листошин, раздевшись до трусов и устроившись на кровати Калинина, играли в нарды. Эта восточная игра им порядком надоела, но шахматы и шашки надоели еще больше. Иное дело карты – расписать тысячу под хороший интерес, да за фляжкой медицинского спирта. Но для игры в карты двух человек недостаточно, а ротный с заместителем бродят где-то по базе. И появятся скорее всего перед ужином. Листошин захлопнул доску. Перепрыгнул на свою кровать, улегся, сложив руки под головой.
Калинин бросил доску на кровать командира роты, закурил.
Листошин, глядя в потолок, спросил:
– Что делать будем? В карты завяжемся после ужина или в клуб завалимся?
– Чего там смотреть? Опять какую-нибудь ерунду покажут. Типа «Волга-Волга».
– Не-е! Я слышал, там сегодня «Дело было в Пенькове».
– Еще не лучше. В какой раз это «Дело...» крутят?
– Раз в пятый!
– Надо начальнику клуба жало поправить, чтоб нюх не терял, а новые фильмы возил.
Листошин безразлично проговорил:
– А толку? Он под замполитом ходит. А политрукам нашим сам знаешь, что главное. Чтобы мы облик свой моральный не потеряли. А заикнись против, так замполит вообще «Чапая» каждый день прикажет крутить.
– Говорят, со дня на день наш политрук повышения ждет.
– Быстрее бы свалил. Задолбал вконец!
– Другой, думаешь, лучше будет?
– Может, и не будет, но другой! Этот надоел хуже горькой редьки. Идеолог хренов. За полтора года с небольшим от силы в двух-трех выходах участвовал, да и то за спиной командиров рот, а два ордена Красной Звезды да пару медалей «За боевые заслуги» на грудь повесил. Вояка!
Калинин повернулся к другу:
– Да ты никак, Сень, завидуешь?
– Не завидую, а возмущаюсь. Вот мы с тобой за год только по «Звезде» и получили. Да и то после десятка акций, где непосредственно давили духов, а политрук кого давил? Комаров на физиономии? Несправедливо это!
– Остынь! Черт с ним, с замполитом. Так что делать-то будем?
Листошин мечтательно закатил глаза:
– К бабам бы! В госпиталь. Там новеньких сестричек подвезли. Куколки, мужики говорили. Надо бы забить парочку, а то десантура с летунами всех разберут. Они ребята ушлые и стоят рядом!
Калинин успокоил:
– На твою долю хватит!
– А на твою?
– Я женат, Сеня!
Листошин аж привстал:
– Во дает! А я нет? Только на войне, Саня, законы другие. Здесь тебе не Союз, где супруга под боком. Тут духи под боком. Да смерть костлявая рядом с ними. Тут каждый день жизни – подарок. А куколки – это не прихоть, а естественная необходимость. Понятно, что не с каждой без литра водки в кровать завалишься, поэтому и надо застолбить территорию, пока не поздно!
Калинин внимательно посмотрел на боевого товарища:
– Ты это серьезно, Семен?
Командир второго взвода ответил категорично:
– Абсолютно!
– А не думаешь, что и твоя супруга в Союзе так же думает? И тоже хахаля на стороне норовит отхватить?
Листошин усмехнулся, но как-то невесело:
– Норовит, говоришь? Нет, друг мой Саша, не норовит, а наверняка уже отхватила. И живет с ним, не открыто, конечно, все же мать с дочерью рядом, но встречается точно! И ни хрена не поделаешь. Бабы все одинаковы. Как, впрочем, и мужики. Ты только не обижайся, Саш! Может, твоя какая особенная и действительно верно ждет тебя, такое тоже бывает, хотя и очень редко, но моя не такая. Она обычная женщина, нуждающаяся в мужской ласке, чего я ей в силу настоящих обстоятельств дать не могу. И она мне ласки дать не может. Отсюда вывод – следует решать проблему каждому самостоятельно. Логично?
Калинин согласился:
– Да, Сеня, логика в твоих словах, конечно, есть! Только эта логика какая-то... как бы тебе сказать...
Листошин прервал друга:
– Ничего не надо объяснять! И так все ясно. Значит, так и будешь монахом ходить?
– Достал ты меня, Сень!
– Нет, ты ответь!
– Вообще-то вечеринку с дамами организовать можно. Не шарахаться же от женщин. А там видно будет.
Семен поднялся на кровати:
– Ловлю на слове, Сань! Короче, в ближайший выходной в батальоне намечается поездка в Уграм за шмотками, аппаратурой, мы тоже поедем. Затаримся приличным пойлом втихаря, так, чтобы народ не видел, и вечером в госпиталь. К Галке из хирургического отделения. Она устроит все остальное. Идет?
– И на чем до госпиталя добираться будем? Не пешком же 15 километров топать? И это в одну сторону.
Листошин покачал головой:
– Нет, Сань, ты как будто вчера на свет народился. На чем поедем? На БРДМ, конечно, другой техники у нас с тобой нет. А бронированная разведывательно-дозорная машина – самое то. И скоростная, и проходимая. И не спрашивай, как мы ее из парка выгоним. Это моя забота. С ротным тоже я улажу. Чего только ради друга не сделаешь! Так договорились?
Калинин махнул рукой:
– Договорились, черт с тобой! Все равно не отстанешь.
– Это точно! Может, сейчас по пять капель на грудь примем? Все веселее станет. У меня есть фляга в заначке.
– Нет, Семен, да и не пойдет спирт в такую жару!
Листошин согласился:
– Да, жара, мать ее!
Дверь отсека отворилась. На пороге появился командир роты капитан Новиков. Прошел к своей кровати. Сбросил нарды на пол, сел на матрац, откинувшись к стене, пожалуй, единственному прохладному в металлическом ангаре месту, проговорив: