***
— Да чтоб тебе с похмелья воду отключили! Дятел слепошарый!
— Извините, — пропищала Дунька позади неугомонной Фроловой, что, кажется, готова была накинуться на бедолагу, что имел неосторожность наступить ей на ногу.
Пожалуй, именно так и начался мой день…
— Едрит твою налево, ты чего перед этим окаянным извиняешься?
Несчастный побелел, а Ульяше разве что змей на голове не хватало для полного образа медузы горгоны.
— Иди, не обращай внимания, — успокаивающе улыбнулась парню.
Тот еще раз испуганно оглянулся на нас, а затем по-быренькому слинял.
— Он! О-о-н! — заверещала Фролова ему вслед, — мне на туфли новые наступил, а вы ему «извините»?
Фырк, фырк, фырк. Вот, теперь должно быть успокоилась. Достав из сумки салфетки, протянула крайне недовольной Ульяше. Та хмыкнула, а затем принялась вытирать свои «драгоценные» калоши. Вот, и наступил кирдык. Неделя без «этого» самого, а подруга уже сама не своя. На людей бросалась, кофе ведрами пила, сопела, рычала, да кляла всех, почем свет стоят.
— Юбку она, как у меня надела, корова! А я за нее пол стипендии отвалила! Новая коллекция, чтоб ее моль сожрала!
Студенты оборачивались на нас, а мы с девоньками, потупив глазки в пол, шли немного на расстоянии от ворчащей Фроловой, на которую оборачивались буквально все.
— Слушай, а ты уверена, что это безопасно? — поинтересовалась с сомнением я у Соньки. В конце концов, это было ее желание лишить Ульку плотских утех.
— Не-а, — пожала плечами белокурая красавица, — перебесится. И потом еще спасибо скажет, если Синица не сдержится.
— Она, небось, его на куски разорвет.
Оглянувшись на девушку, что своими новыми туфлями пнула дверь, заходя в аудиторию, мы рассмеялись.
— Ладно, я пошла, — заходя в свою аудитории, произнесла, — увидимся после пары.
Я шла вдоль парт, улыбаясь и помахивая весело рюкзачком. Мое настроение в отличие от Ульки, было на высоте.
— Что ночь была хороша, Цветкова? — ехидно сказал Леха Кузнецов, заводила всей группы и, вероятно, внебрачный сын Петросяна.
По помещению прокатился гогот.
— А ты что завидуешь?
Теперь смеялись не с меня, а с Лехи и я, ухмыльнувшись ему, уселась на свое место.