— Илюш, — обняла парня за талию сзади, отчего-то дернулся и замер. Ну, вот, теперь смерть ему точно не грозит. — Мне холодно и я не о погоде.
Похолодало, а учитывая что на дворе осень, мне в кожаной куртке было довольно прохладно.
— Держи, солнышко, — натянуто улыбнулся, между тем снимая с себя толстовку, которую я тотчас же на себя натянула, под завистливые взгляды мегер.
— Малая, ты что-ли? Что уже распечатал тебя, Морозов? — гадко ухмыльнулся тот упырь из бара, что принял меня за официантку.
Слова напомнили мне, о том, почему я не любила навязываться. Потому что люди это расценивали совсем по-другому.
— Рот закрой! — рявкнул зло Илья.
Наступила мучительная тишина, никто не осмелился и проронить слова. Ожидала ли?! Отнюдь! Благодарна ли?! Более чем…
— Да ты че, Мороз? — несколько робко проговорил парень.
— Следи за тем, что из твоего рта вылетает. Ты все-таки с девушкой разговариваешь, — властно отчеканил каждое слово. От прежнего шута доморощенного ничего не осталось.
Руки в охраняющем жесте опустились на мои плечи и Илья прижал меня к себе, тем самым согревая и защищая.
Упырь уничтожающе на меня взглянул, а затем, плюнув себе под ноги, удалился.
— Ты не обращай внимания Харитонову больше всех в голову прилетает, вот он и говорит чепуху, — погладил меня по плечам.
— Спасибо, — растерянно пробормотала.
Меня до коликов в животе бесило, что объятия Мороза стали приятными, что, должно быть, мои глаза счастливо блестели, как и у других глазевших на него девиц. Вопреки тому, что Морозов был бабником, у него были принципы. И один из них: не оскорблять женщин. Бесспорно, он вешал лапшу на уши, но не оскорблял. Солнышко, мася, зая были в топе его словаря, но не курица, корова и лахудра.
Начался заезд, Улька, словно появившись из воздуха, схватила меня за руку, буквально вырывая из рук ошарашенного Ильи.
— Пардон, — бесцеремонно бросила ему и оттащила меня на пару метров. — Оу, мать, да ты сбрендила, — покачала головой, а я между тем насупилась, — а ну-ка убери это дурацкое выражение со своего лица! — приказным тоном отчеканила. — Или ты забыла, как он тебя морозил? — Не забыла, но вспоминать не хотелось, потому покачала отрицательно головой. — Давай-ка, Цветочек, намотай сопли на кулак и вперед с песней!
Украдкой взглянула на Илью, тот, казалось, уже и забыл о своем благородном поступке и лепетал с какой-то девушкой.
— Давай, цветочек, я в тебя верю! — подтолкнула меня Фролова.
Набрала в легкие побольше воздуха и уже через мгновение оказалась на том месте, откуда меня, собственно говоря, силком вырвали.
— Илюш, — опустила ему руки на плечи, нарочно не замечая его собеседницу.
— Да, зая? — проурчал, аки кот мартовский.
— Представляешь, Улька только что сказала, что у нас такие красивые детки будут, — мечтательно закатила глаза, а лицо Морозова в свою очередь перекосило, — представляешь?! Я вообще двоих хочу. Мальчика и девочку, чтобы мальчик был постарше и защищал сестренку, — затараторила. Наблюдать за нервным, поджавшим свой блатной хвост, Морозовым, одно удовольствие, — девочку на балет или танцы, а мальчик, чтобы, как папа, был хоккеист! А ты кого хочешь? А имена какие?
— Н-не знаю, — буркнул, как только поднял свою челюсть с пола, между тем метая взор по сторонам, будто в поисках спасения, но его друзья лишь смеялись.
— А Илюха в честь себя назовет, да, Мороз? — «поддержал» друга незнакомый мне парень, хлопая того по плечу.
Морозов угрожающе зыркнул на этого подстрекателя, но тому хоть бы хны!
— Папка, папуля, папочка, — продолжал дразниться он.
Невольно вырвался короткий смешок, который я тотчас же поспешила замаскировать под кашель. Илья схватил парня за шиворот рубахи, что-то гневно прошипел на ухо, мимолетно посмотрев на меня. А после он, взяв меня за руку, потащил через толпу к своей машине.
— Илюш! Илюш! Ты чего?!
— Хочу время наедине с тобой провести, — солгал этот обормот, между тем сажая меня в машину.
Так гад хотел меня увезти от своих друзей, что даже дверь не поленился открыть!
— Ой, я тоже! — похлопала в ладоши.
Краем глаза видела, как Фролова смеялась и показывала мне большие пальцы вверх.
Резкими, отрывистыми движениями завел машину.
— Уже так поздно, твои родители наверняка переживают, а я тебя задерживаю. Не хочу в плохом свете выглядеть перед ними, — сочинял на ходу этот фантазер.
— А я уже давно одна живу, — ляпнула и увидела, как венка на шее пульсирует.
— Мне тоже пора, завтра тренировка…
— А когда мы в следующий раз увидимся?
— На днях увидимся, солнышко, — подарил мне ласковую улыбочку.
Это, безусловно, была чушь собачья! После сегодняшнего концерта в моем исполнении, парень будет обходить меня десятой дорогой. Он гнал, как очумевший! Будто я сидела не около него на сидении, а бежала с невероятной скоростью Флеша за машиной. Так, быстро я еще ни на одном такси домой не доезжала. И так еще никто и никогда не горел желанием от меня избавиться. И он избавился. Под дом подвез, даже облегченного вздоха наглец не сдержал.
— Как зайдешь, — напиши, — весьма «деликатно» выпроводил меня Морозов.
Захотелось высказать ему все. За всех девушек, за себя и просто выместить на нем злость за бывшего. Сдержалась. Промолчала, головой кивнула, даже, кажется, улыбнулась и открыла дверь.
— Сладких снов, малая.
Последние слова и визг шин.
Написала ли я ему?! Безусловно! Ответил он мне?! Конечно, нет…