— Лекси?
— Нет. Охотники.
Маттео рычит.
Я приковываю его строгим взглядом.
— Ничего подобного. Почему ты думаешь, что они мои друзья?
Она пожимает плечами.
— Они не пытались нас убить. Они пришли в ресторан и просили Деми.
Я сжимаю губы. Джерри послал за мной Охотников?
Маттео убегает, без сомнения, собираясь посмотреть, кто, черт возьми здесь. Мы с Алисой переглянулись с раздражением.
— Нам лучше идти, пока он не оторвал им головы.
Я вздыхаю.
— Лучше бы ему этого не делать, он наконец-то вышел из зоны постоянного поражения.
Алисса хихикает и уходит. Я бросаюсь за ней, спускаясь по лестнице, пока мы не достигаем седьмого этажа.
Связь между мной и Маттео подобна следу из хлебных крошек. Я иду по тропинке, пока не оказываюсь в комнате с ним, Алиссой, Кольтом, Грейсоном и последними людьми, которых я ожидала увидеть в доме Кровавой Мафии.
— Эй, девоча! — говорит Зена, сияя мне, несмотря на то, что она скована наручниками и выглядит строгой.
Я благодарна, что они никогда не использовали их против меня. Опять же, когда они схватили меня, они подумали, что я человек.
Тайра наклоняет голову набок, отбрасывая короткие волосы с глаз.
— Привет.
Зандер выглядит обиженным, но кивает мне.
— Привет, — говорит он грубым голосом.
Я поднимаю бровь.
— Привет?
Он пожимает плечами.
— Как погода?
— Как погода? — спрашиваю я. — Что вы здесь делаете?
Зи поджимает губы и гримасничает.
— Возможно, мы нарушили некоторые правила.
— Возможно, может быть, типа того? — я посмеиваюсь. — Ты здесь, чтобы убивать вампиров? — я указываю на четырех вампиров в комнате.
Тайра качает головой.
— Нет, мы пришли поговорить с тобой.
Зандер пристально смотрит на Кольта.
— Эй, — говорю я, щелкая пальцами, чтобы привлечь его внимание.
— Если ты хочешь освободиться от этих ограничений, мне нужно твое слово. Вампиров трогать нельзя.
Глаза Зены расширяются.
— О, так это правда!
Она звучит слишком взволнованно.
— Видишь, Тайра, я же говорила тебе, что Джерри не совсем дерьмо.
Тайра стонет.
— Джерри — придурок.
Зандер бормочет свое согласие.
— Вы даете мне свое слово? — я сосредотачиваюсь на Охотнике-мужчине, потому что именно он меня беспокоит. Он единственный, кто обладает суперспособностями.
Он кивает.
— Хорошо, — я указываю на них и смотрю на Грейсона.
Злой вампир, кажется, доволен, что я выбрала его, чтобы освободить моих друзей, и быстро освобождает их, прежде чем подойти ко мне, отталкивая Маттео на одну сторону, чтобы он мог встать с другой.
Охотники встают и потягиваются. Зи трясет плечами, пока Зандер поворачивает шею.
— Черт, эти вампиры серьезно относятся к делу, — говорит Зена Тайре, которая бросает на нее многозначительный взгляд, умоляя ее заткнуться.
Зи, конечно, не слушает.
— Итак… где они держат людей?
Зандер зажимает переносицу.
— Игнорируй ее.
Тайра смотрит на меня.
— У нас есть просьба.
— Хорошо, — говорю я, не зная, что могу предложить этим Охотникам.
— Джерри застрял в какой-то архаичной системе, где мужчины и женщины принадлежат друг другу, и он собирается заставить нас пожениться.
Зена берет Тайру за руку. Я смотрю между ними двумя. Ой.
Ох.
Я смотрю на Зандера.
— Почему он здесь?
Зандер выглядит обиженным.
— Потому что я не собираюсь поддерживать это консервативное дерьмо.
Конечно, Зандер. Я была бы дурой, если бы не заметила, как он смотрит на Тайру. Я думаю, он последовал за ней в надежде, что когда-нибудь она полюбит его.
— Как давно вы вместе? — я спрашиваю Тайру и Зи.
— Год.
Ух ты. Это слишком долго, чтобы хранить что-то подобное в секрете.
— Какая просьба?
Зена смотрит на Маттео.
— Мы хотим остаться здесь.
Я перевожу свой взгляд на босса. Я не уверена, как он воспримет эту просьбу и решит ли он вообще позволить Охотникам остаться.
Лицо Маттео не выражает никаких эмоций. Кольт и Грейсон, конечно, переглядываются и ведут тихую беседу, доступную только им.
— Маттео… — начинаю я, но он меня перебивает.
— Они могут остаться, но ты будешь нести за них ответственность. Если они создадут проблемы, ты с ними разберешься.
То, как темнеют его глаза, говорит мне, как он ожидает, что я с ними справлюсь, если они создадут проблемы.
— Мне понадобится квартира побольше.
Он ухмыляется.