Но потом подошла Национальная гвардия во главе с маркизом де Лафайетом, героем Американской войны за независимость. Можно было не церемониться с измученными недоеданием женщинами (одна из них даже упала в обморок в присутствии короля), но солдаты Лафайета если и голодали в своей жизни, то нечасто. Желающий вступить в Национальную гвардию должен был экипироваться за свой счет, поэтому в нее в основном шли молодые люди из обеспеченных семей, по меньшей мере сыновья тех самых булочников. А еще адвокатов и даже фабрикантов и банкиров. А еще профессиональные военные, оставшиеся не у дел. В отряде Лафайета были те самые бывшие Французские гвардейцы, что взяли Бастилию и чей полк за это король распустил. И с ними Гюлен, уже в звании капитана. В общем, что не получилось у парижанок и депутатов Национального собрания, получилось у Национальной гвардии. Королевская чета перебралась из Версаля в Париж.
Штурм Тюильри, последней резиденции Людовика XVI, 10 августа 1792 года считается концом королевской власти. Осуществляли его вроде бы всем Парижем, но ударной силой штурмующих были так называемые федераты — провинциальные добровольцы, вступившие в Национальную гвардию, которая на третьем году своего существования уже была вполне боеспособна. Кстати, именно добровольческий батальон, прибывший из Марселя, принес с собой песню, позже ставшую известной как «Марсельеза».
Национальная гвардия же сыграла ключевую роль в установлении Якобинской диктатуры — 31 мая 1793 года она окружила здание, где заседал Конвент. И когда депутаты попытались покинуть его, тут же последовал приказ канонирам зажечь фитили. Его отдал явно не санкюлот.
А что же санкюлоты, которые и считаются истинными бойцами революции? Их знаменитые выступления, шествия, собрания, а еще самосуды, бесчинства, зверства:
Ah! Ça ira, ça ira, ça ira,
Les aristocrates à la lanterne.
Ah! Ça ira, ça ira, ça ira!
Les aristocrates, on les pendra!3
Да, зверствовали в основном именно они — убили маркиза де Лоне после взятия Бастилии, солдат Фландрского полка после проникновения в Версальский дворец, швейцарцев после штурма Тюильри. Но именно что после. А до того они были лишь на подхвате у гвардейцев, Французских, а потом Национальных, игравших ключевую роль в этих фактически боевых действиях в городской черте. Или все наоборот, и это военные поддерживали санкюлотов? В любом случае всякий раз, когда военные их не поддерживали, у тех не получалось ни черта. А уж когда военные выступали против санкюлотов… 17 июля 1791 года Национальная гвардия по приказу того самого Лафайета расстреляла безоружную демонстрацию на Марсовом поле. Друга народа Марата загнали в канализацию. После Термидорианского переворота 27 июля 1794 года в те парижские кварталы, где преобладали сторонники якобинцев, ввели войска, и чуть ли не на следующий день санкюлотов, эту пехоту революционного террора, стали просто избивать на улицах. И в последующие годы никакие выступления горожан успеха не имели. 3–5 октября 1795 года был подавлен роялистский Вандемьерский мятеж, 9–10 октября 1796 года — якобинский заговор Равных. 4 сентября 1797 года при поддержке армии Директория совершила государственный Переворот 18 фрюктидора, став фактически диктатурой. А 9 ноября 1799 года генерал Бонапарт, устроив Переворот 18 брюмера, убрал и ее. С этого момента в стране установился консулат — неприкрытый военный режим. Получается, что все ключевые события Французской революции: взятие Бастилии, перевод королевской семьи из Версаля в Париж, взятие Тюильри, падение жирондистов, падение якобинцев, падение Директории — это цепочка военных переворотов. А все остальное — мишура? Этот пятилетний политический карнавал — лишь для отвода глаз?
События июня 1793 — июля 1794 года воспринимаются обычно не иначе как кровавым безумием. Они же все друг друга перебили! Революция пожирала своих собственных детей. Роялисты, фейяны, жирондисты, эберисты, якобинцы — все в конце концов были представлены господином Сансоном самой популярной даме тогдашнего Парижа — госпоже Гильотине. В провинции происходили события еще кошмарнее — в Нанте людей просто топили в баржах. Кто же остался в живых? Говорят, что лишь трусы и отъявленные мерзавцы, которые после Термидорианского переворота только тем и занимались, что набивали себе карманы. Но, например, Гюлена трусом назвать не получится. С 1790 по 1793 год он воевал в Северной армии и был ранен. Потом занимал различные посты, пока не был арестован Робеспьером «за мягкость». Значит, и мерзавцем он тоже не был. Ни трус, ни мерзавец, но Гюлен дожил до Термидорианского переворота и потом сделал прекрасную карьеру, как и многие другие сержанты, ушедшие в отставку полковниками, генералами, маршалами. Да, некоторые из них пострадают после возвращения Бурбонов: будут уволены из армии, осуждены и даже казнены, как это случится с маршалом Неем, а Гюлену, например, придется на время покинуть страну, что вполне объяснимо — Франция проиграет. Но в 1793–1794 годах почти никто из них не попал на конвейер гильотины (хотя Гюлен оказался на пути к ней). Они не стали хворостом для пожара революции. И в конце концов взяли все в свои руки.
3
Ах, дело пойдет, пойдет, пойдет!
Аристократов на фонарь.
Ах, дело пойдет, пойдет, пойдет!
Аристократов, их веревка найдет!