“Они собрались ещё до того, как я начал разговор с их царём,” — размышлял Пророк, расхаживая по хижине. Он чувствовал странное спокойствие, несмотря на исход его встречи. Всё было сказано как должно, и не было сомнений, что царь и знать Хаб-Элми поняли предлагаемое людьми Завета. Подготовленные толпы означали, что и ответ был готов заранее. В земле Архаб услышали слова Пророка — и отвергли их.
В дверь хижины ударил камень.
“Для людей Завета они не представляют угрозы. Они понимают нашу силу и согласятся не мешать нам. Они не могут принять Закон, оставаясь теми хищниками, которых я вижу, и не изменятся, оставаясь живыми.”
Комья земли разбивались о края окна, осыпая пылью земляной пол.
“Следует ли пути Высшей воли намерение привести к Закону этих хищников? Если для этого половину из них понадобится истребить, а другую запугать до полусмерти…”
Решение о любых действиях, включая уход скинии и начало обычных переговоров, было частью служения Пророка скинии. Такого не случалось очень давно, но согласно записям Кодеха северная часть Мци-Хабрит когда-то была царством, отославшим прочь скинию, но ставшим союзником людей Завета. Закон там приняли спустя десятки лет, а к Завету обращались много дольше.
“Правда, осужденному, принявшему служение вместо приговора, стоит семь раз взвесить подобное решение,” — мрачно усмехнулся Пророк. Впрочем, если именно это будет правильным, он готов был так сделать. Если правильным будет именно это…
Пророк опустился на колени в центре хижины и прикоснулся ладонью ко лбу.
“Волю твою не разбираю я, путь твой сокрыт от меня, что следует делать мне, не знаю и путаются мои шаги. Воле же твоей нет предела, сила твоя развеивает туман и проливает свет. Слово твоё направляет шаги мои, дуновение твоё делает ясным разум. Истина твоя да воцарится во всём, что дано мне понять.”
Вместо спокойствия и ясности пришел приступ головной боли, недолгий, но мучительный. “В особом суде моя молитва стала бы ещё одним обвинением, но ведь прошлой ночью она получила ответ!” — Пророк вспомнил, как говорил перед царем Хаб-Элми, находя слова раньше мыслей. — “Или я уже знаю всё, что нужно…”
Стеклоглаз совла показал Пророка, вышедшего из хижины и идущего к уборной — крошечному сооружению неподалёку. Яростные крики толпы не передавались отображающим стеклом, но ясно ощущались всеми наблюдающими.
— Они не пытаются прорваться между стражниками, — заметил Ниосат Кареши. — Завидная дисциплина…
В сторону Пророка полетели комья земли и мелкие камни. Воины не позволяли бросающим приблизиться, но в остальном не мешали.
— Когда было молитвенное возобновление готовности двигателей и оружия?
— Час назад, эдона ниор-цев. Выполняем раз в два часа. Сделать сейчас?
— Не нужно. В экстренных действиях необходимости пока нет.
Какой-то сосуд разбился об изгородь рядом с Пророком, вышедшим из уборной.
— Сообщение по дальней электросвязи, эдона ниор-цев. Из скинического совета, адресовано тебе. Зачитываю: на закате сбросить Пророку особый пакет.
Шенай Бартеом кивнул и снова мрачно уставился в отображающее стекло. Картинка показала Пророка, скрывшегося в хижине.
В закрытую дверь хижины ударили ещё два камня. Крики снаружи не стихали. Пророк отряхнулся. Глиняная бутылка, разбившаяся недавно рядом с ним, обдала его осколками и кислой брагой.
“Я знаю всё, что нужно для решения. Я не могу решить, что правильно, что следует Высшему пути.”
Молитва вновь принесла приступ головной боли. “Ты требовал от Высшего вмешаться по своей воле! Разве ты предался Высшей воле в своих словах?” — вспомнил Пророк сказанное в особом суде.
“Воля Твоя да наполнит меня пониманием пути твоего, каждый шаг мой последует воле Твоей, намерение моё в исполнении воли Твоей, сделай же со мной то, что правильно будет!”
На этот раз ответом была глубокая тишина. Как будто исчезли крики снаружи хижины и посвист ветра в щелях стен, и даже сердце, казалось, стихло.
“Я не понимаю ответа,” — Пророк встал. — “Я могу только догадываться. То, что делают эти хищники, противно пути Высшей воли. Я послан к ним, значит, я не могу оставить их продолжать делать противное Высшему.”
Сучковатая палка с грохотом выбила кусок грубой рамы окна.
— Этому чужеземцу не занимать храбрости, — Сарда Бахруш смотрел, как посланец идёт от хижины к ограде, чуть дальше которой за редкой цепочкой воинов бесновалась толпа. По мере его приближения люди стихали.
— Высочайший хочет знать о происходящем здесь, — к медириту подбежал шагерджинж.
— Ты как раз вовремя. Смотри сам и запоминай, что поймёшь, — бросил Сарда Бахруш.
— Он собирается говорить с толпой! — Ниосат Кареши изумлённо повернулся к Бартеому.
— Он Пророк. Его служение — возвестить Высшую волю. Это не только переговоры с вождями, эдона Кареши.
— Но если они его убьют прямо сейчас?”
— Думаю, этого хватит для явления Высшего гнева. Понадобится много молитв и лучше бы всем им не остаться без ответа, — ниор-цев оглянулся к помощнику. — Ходовая готовность всем! Но без суеты, всё проверить.
Помощник выскочил из стеноката. Шенай Бартеом достал из сумки пакет, запечатанный в промасленную кожу, и протянул старшему управляющему совлами.
— Вот это надо сбросить за хижиной ближе к закату, эдона Кареши.
В рубежном лагере в очередной раз готовили к запуску всех совлов, на телегах Молящиеся приводили в готовность заряды, зашумел двигатель первого из тягачей.
— Полагаю, что и в этот раз будет отбой, но Высшая воля приходит по-разному… — ниор-цев опять вернулся к отображающему стеклу.
Пророк стоял у изгороди. Люди, столпившиеся за цепочкой стражников, стояли неподвижно и молчали. Стражники оборачивались к нему и снова продолжали следить за толпой.
— Люди земли Архаб! Я пришел к вам без оружия, без воинов, без силы, способной сокрушить вас. Высшая воля ведёт меня, и это превыше воинов и оружия.
Молчание. Сквозь молчание людей слышался посвист ветра и звуки с полей.
— Ваша жизнь — жизнь воинов и жизнь для воинов. Ваш народ достиг мастерства в войне, вы приходите и берёте, вы сокрушаете всех, кто встаёт против вас. Такова слава народа Хаб-Элми во всех землях.
— Верно! Мы всех бьём! И вас тоже задавим! — оскал на худом лице, грязная рваная одежда дрожит под ветром.
— Наверно, ты всё же пустишь вперёд их? — Пророк указал на воинов, стоявших на страже. Толпа громыхнула хохотом.
— Спросите у них, — Пророк вновь указал на воинов. — Спросите у воинов из ваших семей, что они увидели в лагере людей Завета. Спросите, легко ли сокрушить то, что они там увидели?
Люди в толпе переглядывались. “Когда воин в каждой семье, все всё быстро узнают,” — подумал Пророк.
— Легко сокрушить меня. Потому я и пришёл один, со словом и Высшей волей. Я стою перед вашей силой, но покорен я только воле Высшего. У меня только слова, но мне достаточно того, чем я наделён.
Стражники смотрели на толпу, но явно прислушивались.
— Малое зерно Высшей воли, которое мой народ уловил и претворил, дало нам силу, о которой вы знаете от воинов. Воля Высшего позволяет встать против любой силы и угрозы, и она же ведёт мой народ, не позволяя оставить в стороне противное Высшему.
— Вы хотите сделать нас всех дон мхарб! Вы хотите вкопать воинов в землю! — горящие глаза, сжатые кулаки.
— Я стою перед тобой. Я стою перед этими воинами. Вы можете меня сокрушить, но я вас не боюсь. Мой народ — не воины, но скажешь ли ты, что мы дон мхарб? Скажешь ли ты мне, что я презренный, скажешь ли это стоящему перед всеми вами и говорящему с тобой? Скажут ли это воины?
Горящие глаза, сжатые кулаки и молчание.
— Вы говорите мне: чего хочешь от нас? Зачем пришёл к тем, кому нет дела до твоего народа? Скажу. Волки рыщут днем и ночью, берут, что пожелают, не знают себе преграды и говорят: кто ты? поди прочь от нас! Но когда приходит пастух и видит, что слишком много урона стадам, он приводит псов и людей с копьями и куда пришёл, там не отступает, пока не переведутся волки в этом месте. Вы больше, чем волки, вы можете быть не только волками. Высшая воля привела меня сюда, со мной и людьми моего народа пришла она и теперь она здесь. Высший коснулся земли Архаб рукой своей и не отнимет её. Высшая воля приносит закон для людей и отвергает волков. Вам предстоит решить, как жить в её прикосновении.