- Миром? - Ариэль гневно, насколько это проявляется у Перворождённого, посмотрел на сестру. - Ты говоришь - миром??? Да кто же, если не ты, вел разведотряды на Землю? Кто, если не ты, видел все ужасы войны, что устроили пришельцы? Кто неделю после похода в Мир этих разрушителей плакал и бился в истериках? Да не ты одна - весь отряд! И теперь говоришь, с этими, извини, ублюдками можно иметь мир? Да орки и те не так свирепствуют - грабят, сколько нужно для существования, не больше! А эти норовят получить всё, до чего могут дотянуться, а теперь, превратив Землю в помойку, разинули рот на другие Миры! Да, мы совершили ошибку - решили помочь, в результате земляне нашли способ разгуливать по Мирам, всё из-за Храма. А следовало оставить их в покое. Уверен, маги нашли бы способ не допустить взаимной детонации Миров, а пришельцы... если они столь несовершенны, что ж... мне не жалко! Пусть идут на дно!
- Как ты можешь так говорить, брат? - на глаза эльфийки навернулись слезинки. - Разве не эльф должен относиться с добротой ко всему живому?
- Это не живое, - отрезал Ариэль - Всё, что намеренно убивает несогласных, идёт по Мирам, словно молот по наковальне - не живое. У него нет души.
- Люди, что попали сюда, ни в чём не виноваты! - вспылила Мироэль. - И ты это прекрасно знаешь! Войну затеяли точно не они. Пришельцы убивали и разрушали, только когда не оставалось выбора. Или ты, Ариэль, думаешь, что все сдадутся лишь потому, что ты - Перворождённый? Это может сработать в нашем Мире, где все привыкли к нашей гегемонии, но пришельцы не боятся одних лишь острых ушей и надменного взгляда, мало того, абсолютно уверены в превосходстве техники! И после разгрома армии с воздуха я их хорошо понимаю. У землян нет трепета перед нами, как на это не надейся! У них вообще нет ничего святого, и это делает людей с Земли сильнее нас!
Эльф рассвирепел.
- Да как ты можешь судить! - кричал он. - У тебя под боком погибал лучший друг, убитый копьем этой оравы? Ты находила свою невесту валяющейся на траве после ухода шаек людских баронов? Хоть представляешь, что они сделали? Я её кусками по всей поляне собирал! - и, уже успокоившийся, но тяжело дышащий от гнева, добавил тише: - Может быть, войну начали и не эти ублюдки, но пришельцы - сволочи, что убивали и убивают нас. Они не считаются с потерями, лишь бы вырезать побольше невиновных. И завтра утром я с ними расквитаюсь. Обещаю.
- Вы не сможете, - покачала головой эльфийка. - Ничего не получится. Говорю, как воительница - без сильной магии замок не взять. Они просто перестреляют всех, даже если вынести за скобки каменные стены. Каждый земной воин запросто уложит пару десятков наших. Если свершится чудо, и мы победим, потери не оправдаются.
Ариэль нахмурился. С грозным видом принялся вещать:
- Вот что я скажу тебе, сестра, - начал он. - Пришельцы слишком полагаются на технику. Единственный маг у них служит скорее путеводителем по нашему Миру и советником, чем серьёзным боевым чародеем. Они забывают про магию, отличающую нас от землян. И поплатятся. Сотни магов среднего уровня дадут отпор, где не справится десяток лучших волшебников. Завтра увидишь. И они тоже.
Подошёл эльф-посыльный. Коротко поклонившись, передал свиток. Ариэль кивнул и, развернув письмо, всмотрелся в руны эльфийской вязи. Прочитав всё до конца, командир кивнул посыльному, и тот спокойным шагом направился в лагерь.
- Генеральный воевода скончался от ран полчаса назад, - ответил он хмуро на немой вопрос сестры. - Находился с магами, когда в них начали стрелять. Ранения оказались слишком опасными - всю ночь бедняга балансировал на грани смерти, и только сейчас отошёл к предкам. Раньше я помогал ему, как мог, и Генеральным воеводой назначили меня.
Мироэль чуть не открыла рот от удивления. Да уж, теперь братца ничего не остановит...
- Всё, как и планировали, - напомнил он. - Поведёшь сотню лучников в бой. Завтра мы покончим с пришельцами раз и навсегда.
- Руди! Видишь?
- Да вижу, вижу! Не стрелять, кому говорю - спугнём на хрен!
Дойл со скрипом в душе отложил "Спрингфилд" в сторону. Трое эльфийских лучников уже битый час маячат в степи, портя нервы снайперам охраны аэродрома. Открывать огонь запретил Рудольф, надеясь получить на наживку более крупную рыбину. Рассчитывая, что за этими появятся другие, когда окончательно обнаглеют, немец и не подозревал, насколько далеко зашёл в своей правоте. И что скоро, совсем скоро, количество целей будет зашкаливать за все разумные пределы.