Спустя время Чонгук отстранился на несчастные несколько миллиметров и, заглянув в мои глаза, прошептал:
— Что мы творим…
Сейчас его слова звучали словно белый шум. Мне было все равно. Одними губами я беззвучно произнесла «пожалуйста» и не знаю, что на него больше подействовало, моя просьба или возбуждение, которое давило на нас обоих, но он агрессивно начал задирать подол платья, сминая ягодицы в своих руках, и стягивать с меня белье. Я же, как тогда, попыталась стянуть его джинсы, трясущимися руками расстегивая ширинку, отчаянно пытаясь не вспоминать тот раз. Чон помог мне справиться с этим, и уже через минуту я обхватила ладонью его напряженную плоть, вызывая гортанный стон парня.
Чонгук поменял нас местами и, уже победно нависая надо мной со всей страстью и вожделением, прижимался ко мне, целуя шею и ключицы, тем самым вызывая всполохи огня по всему телу. Одной рукой он продолжал гладить живот и бёдра, вызывая крупную дрожь, а другой обвил мою ногу ладонью и закинул на себя, с силой прижимая.
Мы снова целовались, как умалишенные, терзая губы друг друга. Сквозь поцелуй Чон ухмыльнулся, когда скользнул рукой к разгоряченному лону. С его лица невозможно было стянуть похабной улыбки — настолько брюнет был рад, что я хочу его точно так же, как и он меня. Не медля больше, он взял в руку возбужденный член и проскользнул внутрь.
Когда Чонгук вошел, я так отчаянно застонала, почувствовав его напряжение, что зазвенело в ушах. Боль, граничащая с удовольствием. В этот раз он вбивался, словно хотел оставить синяки и следы на теле, будто желал пометить.
— Смотрю, тебе надоело притворяться хорошей девочкой? — рычал он, не сбавляя темпа.
Мне не хотелось смотреть на него больше, и я молча отвернулась, чтобы не видеть прожигающий взгляд угольно-черных глаз. Я же знала, что так будет. Но продолжала с силой прижимать его за ягодицы, пока он сипло дышал в мою шею, практически вколачиваясь.
— Я чувствовал, что все не так хорошо, как ты всем рассказываешь.
— Ненавижу! — только и смогла выдавить из себя я, даже не зная кому это было адресовано: парню надо мной, Хосоку или самой себе.
Чонгук стал двигаться быстрее, приводя нас к скорой разрядке. Мы оба шагнули за край, когда я тесно сжалась вокруг его члена, кончая и содрогаясь. А он тихо простонал и замер, пытаясь привести дыхание в норму. Я все еще не могла сфокусировать поплывший взгляд, а когда это удалось, отпихнула его и, собирая впопыхах вещи, почти рванула наверх.
— Что ты сделала с той Соён, в которую я был влюблен? — его вопрос прозвучал как гром среди ясного неба, заставляя меня остановиться.
Чонгук не был бы собой, если бы не произнес какую-нибудь гадость. Он никогда не умел справляться с неловкостью.
Осознание свалилось на меня словно лавина. Что же я наделала? Я изменила Хоби и опустилась до его уровня. Стала той самой дешевкой, которой меня назвали на пороге моего дома. Это словно была не я, впадающая в приступы ярости и гнева и изменяющая своему мужу. Что стало с девушкой, которая хотела свободы? Разве это была она?
Но впервые за очень долго время я почувствовала себя живой…
***
========== Chapter Nine: Lies ==========
Музыка к главе:
Nessa Barrett - if u love me
Lauv feat. BTS - Who
***Впервые я почувствовала что-то в душе, которая за эти годы превратилась почти в камень…
Ни о чём больше не хотелось думать, когда я поднялась в комнату. Могла ли я вообще в нее заходить, если хозяин ясно дал понять, что не особо меня рад видеть? Но на кровати, поверх покрывала, покоилась стопка чистого постельного белья, которая сиротливо ожидала своей участи.
И в этот раз присутствие парня не ощущалось, словно с момента моего отъезда, Чонгук не был в своей комнате. Даже не так, будто его вообще здесь никогда и не было. Мне сейчас совершенно не хотелось снова встречаться с ним, и я подумала, что хотя бы до завтра отсижусь тут, а утром просто придумаю что-нибудь и ускользну. Например, позвоню подруге. Мина как раз должна была уже вернуться в Сеул.
Покрутив список контактов и наткнувшись на имена родителей, я сразу же выбросила эту мысль из головы. Нет. Я не буду звонить им. Они не понимали меня тогда и вряд ли поймут сейчас. Или будет еще веселее: обвинят во всех смертных грехах, скажут, мол, «не удивительно, что оказалась в такой заднице» и «поделом тебе». За этими размышлениями я даже не заметила, как просто провалилась в сон.