Облокотившись спиной на отделанную плиткой стену, я отпивала глоток за глотком обжигающую жидкость, плакала и думала о том, что мне незачем жить дальше. Я даже парню, с которым меня почти ничего не связывало, умудрилась подпортить жизнь. А ведь я видела на его пальце кольцо, возможно, он был помолвлен или даже женат. Я совершенно ничего о нём не знала, как и тогда, когда мы познакомились.
Мысли путались, и я вспомнила про Хоби, месяц заканчивался, а мне так и не удалось продать часть акций компании. Он будет в ярости, и честно, не хотелось возвращаться домой и познать этот гнев на себе. Мне казалось, он был способен на ужасные вещи.
Когда я приподнялась и посмотрела в зеркало, оттуда на меня глядела замученная жизнью девушка: тушь растеклась от слёз, синяки залегли под веками, глаза стали тусклыми и абсолютно ничего не выражающими, а солёные дорожки продолжали скатываться, падая крупными каплями в раковину.
Я закрыла глаза и не заметила, как бутылка, которую я поставила, слетела с края и с треском разбилась о кафельную плитку на полу, вызывая довольно много шума. Осколки были повсюду и я, смотря на один из них, подумывала уже всё закончить. Отойдя от раковины и сползая по стене вниз, всхлипывая, я взяла в руку кусок стекла, но сразу вспомнила про моего «вечного спасителя», который не дал бы мне это сделать. Чон, прибежавший на звуки, уже стоял под дверью и настойчиво в нее колотил.
— Соён! Что случилось?! — кричал брюнет, с еще большей силой ударяя по дубовой поверхности.
— Всё в порядке. Просто что-то разбилось, тебе не стоит волноваться, — я пыталась говорить связно, но выходило с трудом.
— Тогда открой, пожалуйста, дверь, — продолжал парень обеспокоено.
— Увидимся утром, Чонгук. Правда, всё хорошо.
— Я считаю до десяти…
Я нервно вздрогнула, продолжая держать в руках подобие лезвия, когда парень вышиб дверь с силой и в панике ворвался в ванную комнату. Он обхватил руками моё заплаканное лицо и долго смотрел в глаза, а потом отстранил одну свою ладонь и аккуратно разжал мои пальцы, убирая осколок и откидывая его куда-то в сторону.
— Что же ты творишь? Я не отстану от тебя, пока не расскажешь, почему уже во второй раз пытаешься убить себя.
Когда Чонгук аккуратно поднял меня на ноги, к горлу резко подкатила сильная тошнота, и я, отталкивая парня в сторону, бросилась к «фаянсовому другу», выплёвывая всё то, что умудрилась выпить за вечер, ну или большую его часть. Разум понемногу начал проясняться, а организм трезветь. И меня начал захлестывать жгучий стыд перед парнем, который заботливо придерживал мою спину.
— Зачем ты делаешь это?
Слова сами вылетели, пока я пыталась умыться. Мне действительно хотелось узнать, зачем он пытался мне помочь. Чонгук, по-видимому, обдумывал мой вопрос и с минуту молчал, силясь не сболтнуть лишнего.
— А мне нужны веские причины? — отозвался Чон. — Просто я хочу знать, как всё так дерьмово вышло. Можешь называть это нездоровым интересом к твоей персоне.
Парень осторожно подхватил меня и отнес на руках в другую комнату, минуя ту, в которой я жила до этого. Чон бережно уложил меня на кровать, укрывая одеялом и, лёг рядом на покрывало, оставляя между нами небольшую дистанцию.
— С чего ты хочешь, чтобы я начала? С того, что твой бывший лучший друг конченый алкоголик и наркоман? Или с того, что он водит к нам домой шлюх чаще, чем ты смотришь утренние новости?
Дальше слова не шли, застревая где-то в гортани. Но слёз больше не было. Я отвернулась от Чонгука, чтобы он не видел моё опухшее лицо, всматриваясь пристально в окно.
— Ты же понимаешь, как бы дерьмово всё не было тебе придется рассказать? Это нужно сделать, отпустить себя. Поверь, я гожусь не только для секса, и не стану тебя осуждать.
Когда Чонгук закончил свой монолог, его рука легла на моё плечо в успокаивающем жесте.
— Можно винить всех вокруг: родителей, за то, что не любили, Хоби, за то, что стал таким, но вывод у этого всего будет один… Я сама виновата в том, что произошло.
— Почему ты не ушла? — с тревогой в голосе спрашивал Чон, и я уверена, сейчас его брови были смещены к переносице.
Он всегда хмурился, когда его что-то тревожило.
— Не хотелось признавать, что я сделала неправильный выбор, ошиблась. А потом… Потом мне стало жаль его. Как бы это не звучало банально, но мы клялись друг другу — и в горе, и в здравии, и я думала, что способна ему помочь. Но это оказалось мне не под силу. Если бы не огромные долги, мне не пришлось бы сюда ехать и забирать часть компании, которая принадлежит тебе по праву. Я очень сожалею об этом. Ты не должен был пострадать из-за наших проблем.