Когда у Тони проблемы с психопатами, фанатиками и прочими человеческими идиотами, создавшими очередной культ или орудие массового поражения, он не говорит магу ничего и в одиночку летит разбираться с проблемами на другой конец страны. Иногда к нему присоединяются Мстители, но чаще Старк справляется один. Он возвращается под утро, на нем нет живого места, несколько моделей брони уничтожены под корень, а генератор наночастиц разбит вдребезги. В скромной квартире-убежище в Нью-Йорке, недалеко от Бликер-стрит, его уже ждет обеспокоенный доктор, высказывающий ему все, что о нем думает (цензурных выражений там не то, чтобы много), пока крепко бинтует раны и залечивает потом поцелуями любую боль.
… и мы будем плакать, но эти слезы исчезнут.
Их любовь - нечто опасное, шаткое, странное, но единственное, ради чего оба готовы жить и ждать. Их любовь зародилась внезапно, непонятно, спонтанно, как случайное научное открытие, как планеты, как сама Вселенная. Кто бы ни смотрел на них со стороны - все уверены, что эти двое терпеть друг друга не могут. Но лишь узкий круг посвященных знает, что на самом деле во взглядах не ненависть, а пылкий голод, потому что они скучают друг по другу, даже стоя рядом.
- Мы гуляем по проводам, - говорит Тони.
- Я буду держать твою руку, когда грохочет гром, - отвечает Стефан, и это все, что обоим нужно. Тони держит искалеченную ладонь крепко, но неописуемо нежно, гладит оставшуюся мягкой, хоть и испещренную шрамами кожу, и любит, бесконечно любит целовать эти длинные пальцы, эти ласковые ладони. Стефан же с ума сходит по крепким и сильным, но предельно деликатным рукам Тони, по мозолистым ловким пальцам, по этому странному, впитавшемуся в кожу, терпкому запаху масла и различных биокомпонентов костюма, смешанному каким-то невообразимым путем с запахами шоколада, корицы и маршмеллоу: Старк - просто жуткий сладкоежка.
За годы одиночества, отчаяния, страха и безумных попыток доказать самому себе, что смысл жить и бороться еще есть, они заслужили хотя бы несколько десятилетий покоя. Поэтому милостивая вселенная свела их, даровав им любовь. И они берут то, что им дано, зная, что бояться нечего, что вдвоем им ничего не будет страшно.
Даже посмотреть вниз.
========== Нетерпение ==========
Комментарий к Нетерпение
не совсем супергеройская ау, Стефан по-прежнему нейрохирург, Тони еще не Железный человек, если можно так сказать х)
Многие не любят ноябрь.
Это уже не золотая осень сентября, когда листья всевозможных расцветок кружат в воздухе и устилают дорожку перед домом; когда соседские дети с удовольствием кидаются друг в друга охапками разноцветных кленовых листьев, и весь двор пахнет сладковато-пряно.
Это уже даже не добротный октябрь с его поездками за грибами, последним выкосом лужайки за домом, теплыми еще дождями и высоким кристально-голубым небом, в котором неровными клиньями кружат перелетные птицы.
Ноябрь - это заморозки, пробирающий до костей влажный холод, грязь и вечные лужи, серое небо и рваные космы облаков и туч. Даже в ясные дни это - унылая серая земля с неаккуратными клочками желтоватой травы, скрюченные беспомощные деревья, тянущие лысые ветки в никуда, и даже хлесткая поземка в лицо, царапающая и сушащая кожу.
Стефан родился в середине ноября и за все сорок с небольшим лет ни разу не был рад этому чертову дню.
Даже в детстве, получая свой торт в окружении любящей семьи, он отворачивался к окну и сталкивался с безразличной серостью их некогда цветущего сада. Ноябрь угнетал мальчика, и тот торопился перевести взгляд на яркий торт с разноцветными свечками, чтобы хоть на время эта пустота не по возрасту отпустила его душу.
Потом стало хуже. После гибели сестры все праздники в их доме надолго утихли, а затем Стефан и вовсе с головой окунулся в учебу. Кажется, в колледже никто, кроме медсестры, имеющей на руках карточку каждого студента, не знал о том, когда у Стрэнджа день рождения. Свои он не отмечал, на чужих не появлялся, и вскоре этот праздник и вовсе перестал для него существовать.
Время относительно, так не все ли равно?..
И так все шло, и так все Стефана устраивало.
До судьбоносной встречи с, мать его, Тони Старком.
- Погоди, когда, ты говорил, у тебя день рождения? - Старк опрокидывает в себя остатки виски. На заднем плане Клинт за что-то лупит по голове Скотта, а Брюс отчаянно пытается их разнять. Они просто решили собраться компанией и отдохнуть, но отдых как всегда вышел слишком активным.
- Я не говорил, - спокойно откликается Стефан. Он покачивает в бокале вино и смотрит сквозь рубиновую жидкость на Тони. Черты механика причудливо искажаются из-за стекла и плещущегося напитка, и Стрэндж едва заметно улыбается. То ли это алкоголь так на него влияет, то ли сам Старк, но рядом с неуемным Тони становится в разы спокойнее и… теплее как-то.
- Ну и? - Старк испытующе смотрит, его темные глаза рентгеном изучают доктора, но ощущение это до странного приятное, как будто для человека напротив Стефан действительно что-то значит.
- Что? - Фыркает Стрэндж, пряча улыбку. Дразнить Тони весело, наблюдать, как ответная заинтересованно-провоцирующая улыбка расцветает на губах, как глаза сияют желанием победы, почти захватывающе. У них всегда так, что ни диалог - то легкая дуэль, разминка на рапирах. Стефан с самого начала почувствовал родство, схожесть, почти близость, увидел в Старке достойного соперника и лучшего друга одновременно.
А через какое-то время сам все испортил, слишком подолгу задерживая взгляд на бронзовой коже, на сильных руках, на привлекательных губах, чуть поблескивающих от оставшемся на них виски. Стрэндж быстро запер все это в самых потаенных глубинах разума и не позволял себе даже мечтать.
Но от подсознания не убежишь.
- Когда у тебя день рождения? - Старк аж перегибается через и без того небольшой столик, и его лицо так близко, что Стефан ощущает теплое дыхание на своей щеке. Стрэндж не стесняется ткнуть Тони пальцем в бородку и отвернуть его лицо от себя, вздергивая бровь.
- Конфиденциальная информация, - качает головой доктор. Старк ерзает в нетерпении и воинственно сверкает глазами.
- Для Тони Старка нет таких данных, - возмущается он. Это правда, паранойя Тони порой доходит до абсурда, и он готов хоть чипы в головах всех своих близких установить, чтобы знать, как они поживают и не видят ли что-то, что вызывает у них стресс.
Однако вот что странно.
Личное пространство Стефана Старк уважает и никогда не лезет в его досье и профайлы за нужной информацией. Он предпочитает расспрашивать Стрэнджа постепенно, л и ч н о, хотя о той же Донне мог прочитать в печальных некрологах в районной газетке. Фотографий семьи Стрэнджей там предостаточно.
- В ноябре, - расплывчато отвечает Стефан, сдаваясь. Не потому, что действительно сдался, а потому, что Старку х о ч е т с я рассказать. Тони довольно жмурится, будто выиграл в лотерее, и отстает. Стефану становится немного легче, но с другой стороны недосказанность провисает между ними ноябрьским туманом, отдаляя друг от друга и нагнетая холодок.
Из бара Стефан уходит, жалея о каждом произнесенном этим вечером слове.
***
Возвращаться домой с работы каждый раз как-то тяжело. Дома никто не встречает вкусными запахами с кухни или хотя бы из коробок пиццы, нигде не горит свет, не висит неряшливо стираное белье - Стефан предпочитает порядок, почти стерильность в своей квартире. Помещение выглядит каким-то нежилым даже, если бы не редкие цветы на окнах и не зубная щетка и бритва в ванной.
Стефан поднимается на лифте и некоторое время мнется перед дверями своей квартиры. Сегодня восемнадцатое ноября, и в голову лезут идиотские воспоминания о том, как он прибегал из школы домой и пугался пустующего холла. А потом на него выпрыгивала сестренка в колпаке, Виктор дудел на ухо этой забавной штукой, а над головой развертывалась гирлянда, которую с двух сторон держали мама с папой. Стефан всегда ждал этого с замиранием сердца, с нетерпением в наивной детской душе.