Жаклин, будучи особо одарённой, умной и обученной сахасой, услышав своё имя тут же поняла, чего от неё хотят. Она вскочила на все четыре лапы и с громким скрежетом стал пытаться что-нибудь выкопать из металлического и никак не поддававшегося, но уже местами испещрённого следами когтей, палубного настила корабля.
Валькирия недовольно оглянулась на неё и, навалившись всем телом, сбила свою собаку с ног и прижала её к холодному полу. Жаклин тявкнула от неожиданности, но тут же выпуталась из некрепкого захвата. Вновь оказавшись на четырёх лапах, сахаса принялась вылизывать хозяйке подбородок своим шершавым и слюнявым языком.
Валькирия засмеялась от щекотки. Своего кубрау она любила больше всего на свете и больше не представляла без него своей жизни. Ни на Одиссеи, ни на миссиях во вражеской территории Валькирия не желала расставаться со своей собакой, а Жаклин охотно следовала за своей заботливой хозяйкой по пятам, куда бы та её не вела.
Когда-то давно, (как считала Валькирия целую жизнь назад) во время одной из десятка разведывательных миссий на Земле, предшествовавших Кризису Цицерона, Рупор вдруг сказал ей, заметив среди переросшего подлеска логово дикого кубрау, что из их яйца можно вывести одомашненного боевого питомца, если позволить цефалону поколдовать над генетическим кодом. Валькирия ни за что бы ему не поверила, но когда после нескольких дней в инкубаторе, на этом яйце появилась первая трещина, когда из твёрдой гладкой скорлупы показалась крохотная щенячья голова с огромным острым носом, когда кубрау в первый раз пошевелил передней лапкой и когда у Валькирии появилось своё собственное живое существо, в тот день она благодарила вселенную, благодарила Лотос и Тешина, благодарила каждого подходившего к инкубатору соклана просто за то, что такое чудо оказалось реальным.
Рупору с того времени она осталась признательна навсегда, однако оставшаяся часть той неудержимой радости со временем прошла, Валькирия снова стала замкнутой, и продолжила выполнять все свои миссии в одиночку, без напарников. Хотя эти задания больше не были теми безрассудно-тяжёлыми и смертельно-опасными, которые Когти привыкли оставлять специально для неё. С тех пор для Валькирии всё перевернулось с ног на голову. Из всех доступных ей, Валькирия начала выбирать те задания, что казались проще и безопаснее, чтобы покинув палубы Одиссеи, тренировать на них свою подраставшую сахасу.
Жаклин в последний раз со щенячьей любовью лизнула свою хозяйку в нос, вытянулась и побрела к своему лежаку из надвое согнутого матраца. Валькирия улыбнулась, глядя на то, как её кубрау несколько раз повернулась на месте волчком и наконец улеглась, положив свою остроухую голову на сложенные лапы, но тут же переметнула взгляд на Рупора, встревоженно взглянув на него снизу-вверх.
- А ведь, перед прыжком, её нужно будет положить в стазис?.. Так ведь?
Рупор раскачивался на треноге, глядя в окно на всё больше и больше удалявшийся от них силуэт газового гиганта.
- Наверное, - заключил он после минутного молчания. - Дракону точно не понравится, если она снова начнёт скулить на весь корабль.
III
Узловая станция, соединявшая сектор Сатурна с соседним сектором
Юпитера узким коридором бездны, уже невооружённым глазом была видна из каждого иллюминатора по правому борту Одиссеи. Все сокланы Когтей Феникса собрались на капитанском мостике. Жаклин была на целые сутки отправлена в стазис, Рупор вернулся на своё привычное место в капитанской рубке и теперь в последний раз сверял показания датчиков с нормативами. Валькирия стола среди двух дюжин Когтей, столпившихся вокруг большого голографического стола, и беспокойно озиралась по сторонам.
Кто-то нетерпеливо таращился на голографический циферблат, отсчитывающий последние минуты до прыжка, или на изображение Балорского Фоморианца, в шутку над этим циферблатом кем-то прилепленное. Кто-то мирно парил рядом со снеговиком, кто-то вытряхивал из позолоченных сандалий залетевший в них искусственный снег, кто-то поправлял маску Хунхау на своём, вертевшим алмазными крыльями Носителе; но все до единого, Когти украдкой поглядывали на хрому. Гордый Дракон и лидер клана, с заметным волнением расхаживал перед иллюминатором из одной стороны в другую.
Беспокоился ли он о сохранности двигателей Одиссеи, которые, по заверению Вобана, "должны будут перенести прыжок, но дальше, без серьёзного ремонта, кто знает сколько ещё протянут", или о положении своего клана же после этого прыжка, которому "как глоток свежего воздуха нужны были задания получше", никто по его неприветливому виду сказать не мог. Единственное, что все знали точно - он созвал всех до последнего
Когтя на этой палубе, и после перелёта должен был произнести какую-то важную речь. Голографический таймер уже начал было показывать отрицательные значения, лампы освещения несколько раз моргнули, цефалон встрепенулся и отсчитал электрическим голосом до нуля. В следующую секунду безграничный космос по ту сторону иллюминатора взревел яркими завихрениями бездны.
Впереди Когтей Феникса ждал Юпитер.
Газовый гигант, пятая по счёту планета в Солнечной Системы и дом для обширной индустрии корпуса, скрывающейся среди верхнего слоя облаков, Юпитер принадлежал сектору, который Когти посещали всего один раз - во время расчистки его от заражения, расплодившегося вокруг J-3 Голема, но кроме того Юпитер был планетой, возвращаться на которую Валькирия боялась больше всего на свете.
После тысячелетнего сна, последовавшего за Старой Войной, из криокапсулы её достали далеко не союзные силы тенно или их сторонники, вкраплённые в каждую из контролировавшую части Системы фракций. Вовсе нет. Первое лицо, которое она увидело очнувшись, было бледное, "украшенное" инсигнией Прибыли и жадное до наживы лицо Алада V. За ним последовало несколько десятков учёных Проекта Зануки - "палачей", как их назвала сама Валькирия - и Форд Бек, который в то время был на стороне корпуса, но вскоре предал Алада и передал его подопытную силам тенно, в качестве "жеста доброй воли". О мучениях, которые она за это время прошла, Валькирия старалась забыть и больше никогда не вспоминать. И ей успешно это удавалось, ровно до того момента, когда Дракон объявил своим Когтям, что они возвращаются в эту цитадель зла. Люди Алада, беспрекословно повинуясь его воле, пытались разобрать её костюм на части, чтобы тот смог приблизиться на шаг ближе к исполнению его давней мечты: создания гибрида технологий Тенно, реликтов Старой Войны, и черепашьим ходом продвигавшихся с тех пор технологий Корпуса. По иронии судьбы, в их руки попал единственных варфрэйм, чью броню у них никак не получилось снять, не повредив. Но они старались. Старались на совесть, и старались даже больше...