— Тяготы и кровопролития — неизбежная плата за выживание, — возразил Менит. — Но мы должны одолеть охватившую нас страсть к кровопролитию и искать мирный путь построения нового мира. Из посеянных во время правления Аэнариона семян ненависти и насилия должны взойти любовь и дружба. Нам не следует забывать о его наследии, но нельзя позволять его ярости поселиться в наших сердцах.
— Мой сын — наследник Аэнариона, — тихо произнесла Морати. В ее мягком голосе прозвучала угроза. — И все мы стоим здесь только потому, что мой покойный муж сумел спасти нас от уничтожения.
— Но не в меньшей мере победе способствовала жертва моего отца, — возразил Менит. — Целый год со времени гибели Аэнариона и Каледора мы размышляли, какой путь избрать. Нагариту следует занять достойное место среди других княжеств. Достойное, но не выше остальных.
— Величие заслуживается деяниями, а не определяется людьми! — Морати встала напротив Менита. Она воткнула свой посох в землю возле его ног и вызывающе взглянула на князя. Пальцы колдуньи стиснули железную рукоять.
— Не следует нам ссориться после того, как мы победили демонов и пожертвовали столь многим ради этой победы, — поспешил вмешаться Тириол. Его бело-желтая роба переливалась золотыми нитями. Юный маг положил руки на плечи Морати и Менита. — Нам надлежит умерить жар страстей прохладой разума, как только что выкованный клинок остужают в холодной воде.
— Так кто же здесь считает себя достойным надеть корону Короля-Феникса? — спросила Морати, презрительно оглядывая князей. — Кто считает, что станет лучшим преемником Аэнариона, чем мой сын?
На поляне воцарилась тишина; никто, кроме Менита, не осмеливался встретиться с Морати взглядом. И тут из тени деревьев раздался голос:
— Я выбран!
На поляну вышел Бел Шанаар, князь Тиранока. За ним шагало странное существо, похожее на дерево, которое внезапно обрело способность передвигаться. Его звали Сердцедуб. Энт Авелорна, он охранял Вечную королеву и присматривал за храмами родины эльфов.
— Так кем же ты выбран? — презрительно спросила Морати.
— Князьями и Вечной королевой, — спокойно ответил Бел Шанаар.
Он остановился возле священного дерева Иши.
— Астариэль мертва, — ответила Морати. — Правление Вечной королевы закончилось.
— Вечная королева жива, — пронесся над поляной призрачный женский голос.
— Астариэль погибла от рук демонов, — настаивала Морати. Прищурив глаза, она окинула взглядом поляну, чтобы понять, откуда доносится этот голос.
Листья на деревьях задрожали, будто в кронах зашептал ветер, хотя не чувствовалось ни малейшего дуновения. Высокая трава под ногами заколыхалась под тем же невидимым ветерком — все травинки склонились к Аэйн Ишайн в центре поляны. Сияние священного дерева усилилось, заливая всех золотистым светом с искорками небесной голубизны и изумрудной зелени.
В переливающемся сиянии рядом с узловатым стволом дерева возник силуэт юной эльфийки. Морати ахнула — ей показалось, что Астариэль действительно жива.
Заплетенные в длинные косы золотистые волосы эльфийки доставали до талии; их украшали цветочные бутоны. Девушка была облачена в зеленую мантию Вечной королевы, а на лице светились голубые глаза цвета ясного летнего неба. Но когда сияние потускнело, Морати лучше рассмотрела лицо девушки и убедилась, что это вовсе не Астариэль. Она имела известное сходство с покойной королевой, но чем больше Морати разглядывала ее, тем больше успокаивалась.
— Ты не Астариэль, — уверенно произнесла она. — Ты самозванка!
— Ты права, я не Астариэль, — ответила эльфийка. Ее мягкий голос долетал до самых отдаленных уголков поляны. — Но я не самозванка. Я Иврейн, дочь Аэнариона и Астариэли.
— Обман! — закричала Морати, поворачиваясь к князьям с выражением такой злобы на лице, что многие даже отшатнулись. — Иврейн тоже мертва! Это заговор, чтобы лишить моего сына законного наследства!
— Это Иврейн, — произнес Сердцедуб мелодичным голосом, похожим на шелест легкого ветерка в листве. — Астариэль приказала нам спасти ее детей. Я отнес их в долину Гаен, где не ступала нога эльфа. Там я и мои сородичи сражались с демонами, и я охранял Иврейн и Морелиона многие годы.
В толпе нагаритян раздались изумленные возгласы, но они не заглушили слова Малекита.