Не все бывшие коллеги Кирилла приняли его откровения. Многие пытались сохранить в общине религиозный уклад, считая его идеальной моделью для жизни. Потому, когда Кирилл в конце мая объявил о желании отправиться в одиночное путешествие с целью сбора полезной информации, некоторые восприняли эту новость с огромным облегчением.
Кирилл сделал для путешествия большой заплечный ящик, в который уложил шестерых котят из разных пометов.
— Я не с целью пропитания беру их. Много ли такой живности осталось, я не знаю, но уверен, что мало. Люди многое отдадут за желание вернуть себе напоминание о прошлых временах, а может и еще с какой целью. Я собираюсь выменять их на полезную информацию.
Он взял компоста с белыми нитями грибного мицелия, мешочек пшеницы на пару килограмм, тоже для обмена на что-нибудь полезное. Оставшееся в ящике пространство он забил продуктами и необходимыми в дороге вещами.
— Прихвати дубину от дураков каких-нибудь, — посоветовали ему жители монастыря.
Вместо дубины он взял длинную палку. Дороги сейчас стали топкими, таящими много сюрпризов, в том числе смертельных. Он, конечно, боялся встретить по дороге оголодавших людей, готовых поживиться человечиной, но был уверен, что больше стоит переживать за природные опасности.
— А куда направляешься и когда ждать тебя обратно? — спросили его.
— В Оренбург. А вернусь тогда, когда посчитаю, что сделал все, что смог, — ответил он уклончиво.
В первый день лета, ранним утром, Кирилл отправился в путь. Его провожали человек десять. Остальные либо уже были заняты какой-нибудь работой, либо еще спали. Тяжелый заплечный ящик заставил его немного сгорбиться под его весом.
Отойдя метров на сто, Кирилл обернулся. Народ еще смотрел ему в спину. Он помахал им, поправил лямки, сделанные из ремней безопасности и бодрым шагом направился в сторону железнодорожный насыпи. Рукотворная дорога, непременно привела бы его в областной центр.
Природа, несмотря на кажущуюся стерилизацию, возрождалась. Потоки вешней воды, вымывая слои почвы, подняли вверх семена растений, переживших катастрофу. Очень явно по направлениям потоков зазеленели полосы травы, ростков деревьев и кустарников. Глядя на это оживание, радовалось сердце. В нем зрела уверенность, что все будет хорошо. Кирилл не загадывал далеко. Пока что его жизнь отмерялась планом дойти до города, и выглядел он таким же смелым, как лезущая из земли, вопреки всему, зелень.
Железнодорожная насыпь была отделена от земли широкой полосой воды, собравшейся под ней. Жители общины использовали железную дорогу для своих целей, а потому брод был разведан. Опираясь на палку, Кирилл преодолел его, погружаясь иногда почти по пояс. Глубже было нельзя. Котята в ящике начинали испуганно верещать.
— А вы как хотели, малышня? — Кирилл снял ящик и поставил его на щебень насыпи. Лямки начали натирать плечи. — Осталось всего ничего, начать и закончить.
Он помахал руками, разгоняя кровь к пережатым частям тела. Серая полоса дороги бесконечной линией терялась за горизонтом. Катастрофа сильно искривила ее, порвала и загнула рельсы, но все равно рукотворное творение являлось самым удобным способом добраться туда, куда нужно.
— Сегодня четверг, а это лучший день для начала новых дел, — поучительно произнес Кирилл, обращаясь будто бы к котятам, но на самом деле, обращаясь к себе, чтобы подбодрить.
Ему стало немного страшно от ощущения одиночества, вызванного пониманием собственной незначительности на фоне грандиозности природы. Прежде человечество не чувствовало ее, когда было многочисленнее. Раньше путь до города занял бы пару часов поездом, а вся природа представлялась мельтешением картинок за окном. Зато сейчас это было путешествие с неясным финалом, неопределенным сроком и множеством неожиданных ситуаций.
— Идите вы, куда подальше, — ответил Кирилл своим мыслям вслух.
Закинул за спину ящик под испуганные вопли котят и направился на восток, в сторону столицы степного края — Оренбурга. В прошлом году, после всех событий, во время которых природа пыталась уничтожить все живое, окрестности монастыря в радиусе двадцати-двадцати пяти километров были исхожены, так что Кирилл представлял примерно, что ждет его на таком расстоянии.
Обильная на влагу весна внесла свои коррективы в эти знания, но железнодорожную насыпь, как хотелось верить путешественнику, это особо не коснулось. Щебень зашумел под его тяжелой поступью. Кирилл настроился на то, что идти придется долго и решил, что скоротать время он поможет себе чтением молитв по памяти.