— Я тут подумала… хочешь, приду к тебе сегодня? Возьму пива, посмотрим «Офис», займемся любовью. А потом снова вернёмся к этому ублюдку.
Капитан сжимает челюсти и мягким движением отстраняет руки Джины от себя. Тень недоумения мелькает на её лице, до тех пор, пока она не закатывает глаза и не усаживается на его стол.
— Что на этот раз?
— Хм, дай-ка подумать, — откинувшись в кресле, коп задумчиво трёт подбородок. — Наверное, работа, детектив Скотт? Вы так не думаете, черт возьми?
— Ты слишком много сил отдаёшь этому. Оуэн и Ларсон поехали в Анахайм, все камеры у нас под наблюдением, показания свидетелей, улики, следы. Рано или поздно, этот придурок где-нибудь, да попадётся.
– Не знаю. У меня на душе кошки скребут. Гадкое предчувствие.
— Боишься, что псы с Фуллертона перехватят его раньше, чем мы?
Под насмешливым взглядом брюнетки Джефф закипает в разы быстрее. Он отводит взгляд и складывает руки на груди, вновь погрузившись в раздумья. Джина игриво пихает его ногой.
— Ты вообще должен руки мне целовать за то, что я у тебя такая понимающая, — она в миллионный раз возвращает взгляд на висящие на стене рамки с грамотами без стёкол, а затем с недовольством смотрит на Джеффа. — Я даже не спрашиваю о том, что произошло в кабинете у тебя в тот день, когда я не вышла на работу.
Перед потухшими глазами копа вмиг вспыхивает образ белокурой бестии, опрокидывающей шкаф. Он ухмыляется, но быстро возвращает гримасу безразличия на поникшее лицо.
— Я уже благодарил тебя за это. И не раз.
— Знаю, но… ладно, ничего не буду говорить. Надеюсь, это была не какая-нибудь вспышка гнева от тебя.
— Гнев — это плохо?
— Я хотела бы, чтобы ты был нежнее, — честно отвечает она и мечтательно прикрывает глаза. — В смысле… ты никогда не хотел, ну, не знаю — посмотреть со мной на звезды, рассказать мне что-то красивое, подарить мне цветы?
Джефф поднимает на девушку недоуменный взгляд, словно она говорит на инопланетном языке совершенно не связанные между собой слова. На долю секунду в его голову, омраченную мыслями о работе, закрадывается сомнение, но он резко одергивает себя. Джина подходит ему, ему с ней хорошо, спокойно и иногда даже весело, но он далеко не мальчишка, чтобы брызгать этими романтическими соплями или ночевать под её каблуком. Возможно, у него просто никогда не возникало такого желания. Скотт в это время лишь усмехается и качает головой: путь к его изменению так тернист.
— Ладно, — говорит она и встаёт со стола. — Пошли пить кофе.
— Неужели разумная мысль от тебя.
У автомата, уставившись в телефон, нелепо прохлаждается Дэн. Джина мгновенно веселеет, увидев коллегу, и пока Джефф вспоминает, какой кофе она пьёт, детектив уже резво беседует с копом. До его рассеянного сознания ненароком долетают лишь обрывки фраз.
— Да ладно? Покажешь?
Дэн широко улыбается, словно ребёнок, готовый похвастаться своим рождественским подарком. Он расстегивает рукав формы и демонстрирует девушке свежую татуировку, заклеенную плёнкой. Джефф не видит этого, сосредоточившись на своём эспрессо и устремив взгляд на своих новых жертв — двух полицейских клерков, что устроили соревнование на то, кто забросит больше смятых бумаг в мусорную корзину. Восхищенный вопль Джины вырывает мужчину из планирования расправы над копами.
— С ума сойти, это очень красиво, Дэн. У моей подруги, Эммы, татуировка тоже из красного пигмента.
Рука, державшая стаканчик с эспрессо, нелепо замирает в воздухе. Сонливость вмиг уходит на второй план: все жизненные процессы восстанавливаются, в зрение возвращается фокус, в мысли — ясность. И пока Джина брызжет лестью в сторону новой татуировки Дэна, Джефф так и стоит в оцепенении. Это длится пару секунд, пока в голову медленно забирается эта ненужная, бесполезная информация, и когда она оседает на самом дне, капитан возвращается в свое привычное состояние. Тряхнув головой, словно выйдя из затяжного транса, он чувствует прилив сил и уже мчится в сторону двух прохлаждающихся клерков.
Он больше не возвращается к этой детали: ни после ужина, вновь проведённого в самой что ни на есть романтической обстановке — напротив допросной, перекидываясь парочкой фраз с криминалистом Фредом, ни на парковке, где он провожает Джину, уверяя её в том, что в десять вечера мозг его работает в разы продуктивнее, и в разборе документов помощь детективов ему точно не понадобится. Время уже перевалило за одиннадцать, когда снова возвышаясь над многочисленными отчётами, протоколами, рапортами и пачками выкуренных сигарет, Джефф вдруг замечает в одном из списке адресов, где ранее засветился преступник, квартал, выпадающий из общей закономерности. Это непременно привлекает его внимание и кажется странным — ну что делать обычному среднестатистическому извращенцу в окрестностях Голливуда? Ещё и близ ресторана — местообитании всех сливок города? Капитан в раздумьях трёт переносицу и хватает первую попавшуюся ручку, обводя адрес. Рука его в ту же минуту застывает в воздухе.
Это оказыватся ручка с красными чернилами.
«У моей подруги, Эммы, татуировка тоже из красного пигмента».
«У моей подруги татурировка».
«У Эммы».
Словно яркие вспышки, эти обрывки фраз резко бьют его по глазам. Джефф прикрывает их, втягивает носом прокуренный воздух и даёт себе несколько секунд, чтобы прийти в себя.
Какое ему дело до какой-то чёртовой татуировки какой-то чёртовой Эммы?
Вероятно, оно спрятано от посторонних глаз, если даже в её открытых платьях он прежде никогда не замечал и намёка на тату…
Это её жизнь, и какое счастье, что их пути так благополучно разошлись пару недель назад!
Интересно, что это: какая-то надпись, рисунок, может быть, символ?
Адрес. Адрес ресторана. Где чёртовы детективы? Почему он делает их работу? Нужно сосредоточиться на адресе.
Почему она выбрала красный? Имеет ли это какой-то скрытый смысл?
Капитан резко открывает глаза. Он несколько раз хлопает себя по щекам, возвращаясь в реальность, поднимает взгляд к потолку и в сотый раз проклинает эту грёбанную блондинку. Пик недосыпа, граница с нервным срывом, передоз кофе и сигаретами, — новость о её татуировке появилась в самое неподходящее время. В тот момент, когда рассеянное сознание, а вернее, все, что от него осталось, цепляется за любую деталь. «Думай о жалюзи, думай о жалюзи», — молит себя капитан, блуждая рассредоточенным взглядом по кабинету. О чем угодно. Только не о чёртовой татуировке на теле чёртовой Эммы.
Бешеная трель звонка, к счастью Джеффа, вырывает его из удушающих мыслей. На дисплее высвечивается имя одного из его детективов, на что мужчина недоуменно хмурится.
— Слушаю.
— Капитан, я только из Анахайма, там всё чисто. Отчёт будет завтра с утра, но есть что-то, что вы должны знать.
— Дай угадаю: это связано с этим Голливудским серпентарием? Как его там, «Леопольд»? — мрачно спрашивает Джефф.
— А, вы уже видели выписки с камер? Последний раз нашего птенчика засекли в его окрестностях позавчера вечером. Эта забегаловка для селебрити работает всю ночь, я сейчас направляюсь туда — допрашивать охранника, это как раз была его смена, — взволнованно тататорит полицейский. — Одного не понимаю: что он там забыл? Объявиться после такого затишья, и где — в одном из самых роскошных ресторанов Голливуда.
— Полагаю, заточил зуб на какую-нибудь девчонку класса «А»: модель или актрису, не имеет значения, один черт — эскортницы.
— Могу предположить, он выслеживает кого-то определённого. Буду действовать осторожно.
— Молодец, Дейв, идёшь на премию! Считай, он у нас на крючке. Жди меня на парковке в машине, ты же не на служебной? Я скоро подъеду.
— Вы уверены, сэр?
— Да. Я уже имел дело с этим гадюшником, секьюрити там — редкостные гниды, давно у меня руки чесались с ними по душам поговорить. К тому же, есть вероятность, что этот ублюдок может и сейчас ныкаться в подворотнях.