— Кхм, здравствуйте, — Эмма становится позади него, невинно улыбаясь и поправляя волосы.
Док оборачивается к ней, сразу же пробегая оценивающим взглядом по её точёной фигурке. Девушка ухмыляется, но снова возвращает непорочность в свой острый взгляд.
— Чем-то могу помочь?
— Мы можем… поговорить наедине?
Он хмурится, оценивая ситуацию, но затем кивает в сторону коридора, ведущего к лестнице запасного выхода. Стуча по белоснежному кафелю каблуками, Эмма чувствует себя уверенно, и она нисколько не сомневается в том, что план её не провальный. Они останавливаются у дверей, и девушка широко улыбается, поймав его вопросительный взгляд.
— Мистер Коуэлл, вам очень идёт этот галстук.
Мужчина недоуменно опускает взгляд, а затем смотрит на Эмму, растерявшись.
— Спасибо. Жена выбирала.
Девушка сглатывает слюну и держит улыбку. Улыбайся, Эмма, улыбайся и импровизируй.
— Ваша жена молодец, сделала вам подарок, — лепечет она. — Сделайте ей тоже. Она будет рада.
Док хмурится, абсолютно загнанный в тупик, до тех пор, пока не натыкается взглядом на её маленькую ручку, что уже забирается в карман своей сумки. Она достаёт оттуда все купюры, что у неё есть, и Коуэлл усмехается, наконец, поняв её мотив. Девушка с невинной улыбкой протягивает ему деньги. Док оглядывается по сторонам и быстро забирает их из рук Эммы прямиком в карман халата.
— Что от меня требуется?
— С вами приятно иметь дело. Вы должны сейчас пойти в палату капитана Джеффа и сказать, что часы посещения закончились. Для всех. И для друзей, и для девушки. Что ему нужен отдых и покой, даже если пациент будет отрицать, а он будет.
Не задавая лишних вопросов, док лишь кивает, и, не сказав больше ни слова, удаляется прямиком в его палату. Эмма чувствует себя победительницей, коварно улыбается своему отражению в окне и ждёт, когда все, наконец, оставят Джеффа. Проходит ещё примерно двадцать минут, когда она решается набрать номер Дейва.
— Вы ушли?
— Кто мы? И куда ты, черт возьми, пропала?
— Дейв, я ещё в больнице, — радостно верещит Эмма. — Я дала доку взятку, чтобы он вас выпроводил, и я смогла побыть наедине с Джеффом.
По ту сторону динамика слышится мужской смех. Девушка прикусывает губу, едва сдерживая улыбку.
— А я знал, что ты ведьма! И ты не думаешь, что говорить копу о взятке — не совсем целесообразно?
— Мне плевать, — блондинка вздыхает. — Все ушли, да?
— Джина рвала и метала.
— Я уделала её.
— Свою лучшую подругу?
— Я отключаюсь! — Эмма нажимает на отбой и бросает телефон в сумку.
Она не замечает, как стремительно мчит в его палату, как уже оказывается напротив двери, не медля ни секунды прежде, чем её открыть.
— Я должен был догадаться, — хриплый голос Джеффа заставляет сотни бабочек ожить в истерзанной душе девушки.
Перевязанный, он лежит, уставившись на девушку с иронией и чем-то ещё во взгляде, что Эмма не хочет и не будет расшифровывать. Она облегчённо вздыхает и подбегает к нему, обхватывая щетинистое лицо капитана ладонями и целуя его в губы. Немыслимое ощущение близости с ним после всей произошедшей катастрофы даёт ей жизнь, это как глоток кислорода, и девушка отстраняется, уставившись на мужчину с любовью.
— Это я всех выгнала, — честно отвечает она.
Джефф усмехается, мгновенно поморщившись от боли. Она с ужасом смотрит на пятно крови на повязке под его ребром, а затем переводит взгляд на Джеффа.
— Прости меня за это утро. Между нами с Дейвом ничего нет и никогда не было, то, что наговорила Джина…
— Эм, — одними губами говорит он, а затем вздыхает. — Хватит мельтешить, голова трещит.
— Прости, — девушка улыбается и присаживается на край кровати, касаясь ладонью его щеки. — Но ты должен знать.
Он улыбается, кажется, даже это действие даётся мужчине с трудом. Эмма не может передать размер своего счастья, ведь это действительно невероятно для неё — видеть, что с ним всё в порядке, быть рядом с ним, послать всех к черту во всех смыслах. Они выберутся из всего дерьма теперь только вместе.
И если это война… Эмма станет лучшим воином из всех. Больше никаких мирных переговоров. Только наступление, только боевые действия и кровавый исход.
— Я знаю, — хрипит он.
Во взгляде его нет ненависти, нет той боли, с которой он ушёл от неё утром. В нём тепло, в нём то, чего прежде никогда не было.
— Я знаю всё, Эмма. Когда Джина вышла, Дейв рассказал мне. И про то, как ты пережила новость об этом чёртовом ранении. И что была здесь всё время, ждала, плакала, ругалась. Он рассказал мне, что между вами ничего нет. Твою мать, а я ведь хотел пристрелить Дейва по-тихому, как только выпишусь.
Комментарий к Глава 17.
Кажется, у нашей четвёрки наступают жаркие деньки :)
Спасибо за вашу поддержку, я безумно люблю вас и очень надеюсь узнать ваше мнение ❤️❤️❤️
P. S. Заранее простите за опечатки, исправлю по мере возможности! ❤️
========== Глава 18. ==========
«ПЕРЕД БОЕМ»
— Сумасшедший. Даже получив пулю под ребро, продолжаешь работать.
Недовольный голос Джины каким-то неистовым треском разрезает угнетающую тишину больницы. Джефф курит в приоткрытое окно, немигающим взглядом уставившись в туманный однотипный пейзаж Даунтауна. И только грохот папок, упавших на тумбу, заставляет его обернуться.
Джина прожигает его взглядом, полным волнительного ожидания. Плохое предчувствие на кончике языка, его потухший взгляд и накаленная обстановка в палате — всё кричит о том, что выйдет она отсюда как минимум в истерике.
Джефф благодарно кивает.
— Как самочувствие? — спрашивает она неуверенно.
В голове больше сотни вопросов, но она выбирает именно этот.
— Прекрасно, жду не дождусь, когда свалю нахрен из этого ада.
— Но операция ведь только вчера…
— Ты принесла улики? — он неспеша подходит к многочисленным папкам с делами, отчётами и протоколами.
— Слушай, в участке полный порядок, тебе надо набираться сил и отдыхать. Всё держим под контролем.
Джефф отправляет ей уничтожающий взгляд. Больше всего на свете он ненавидит чувствовать себя жертвой, быть якобы беспомощным и находиться в бездействии. Дилер, которого он выслеживал, например, всё ещё на свободе. Но это не первостепенная его проблема.
— Присядь, Джи, надо поговорить.
Она узнает этот тон. Джина задерживает дыхание и садится на край его кровати, устремляя вопросительный взгляд на мужчину. Он бросает стлевшую сигару в окно, собирается с мыслями и возвращается к больничной койке, садясь рядом с девушкой. Боль и вопрос в её глазах заставляют его очерствевшее сердце болезненно сжаться. То решение, которое он принял для себя уже давно и не озвучивал его лишь из-за белокурой бестии, кажется ему единственно-верным и разрушающим одновременно. Джефф не привык размениваться на сантименты, но даже он, грубый и холодный коп, не может вынести этого страдальческого выражения лица перед ним. Джина всё знает. Она давно всё поняла. Здесь просто нужно поставить точку, чтобы не быть одним из тех придурков, что мечутся между двумя женщинами, по итогу оставшись ни с чем. Он чётко знал, чего и кого он хочет, больше не было смысла играть в идиотские игры для малолеток.
— Говори, — отрешенно шепчет она, пустым взглядом уставившись в стену.
Это словно приставить его пистолет к своему виску и сказать: стреляй.
Джефф смотрит на неё пронзительно, читая все её мысли и ощущая на себе её чувства. Разбитость, страх, отчаяние. У Джины дрожат руки. Он отводит взгляд, жевалки играют на его скулах, когда он твёрдо и уверенно говорит:
— Мы расстаёмся, Джина.
Она тихо усмехается. Слезы уже начинают душить, беспорядочно стекают по щекам, падают на руки, и Джефф больше всего на свете ненавидит плачущих женщин.
Пауза, которая длится бесконечность, в которую Джина беспорядочно летит в пропасть. Её сердце разрывается от неконтролируемой боли, она не может взглянуть ему в глаза, внутри всё пылает, и она сама горит, живьём горит в этой правде, которую она ждала со вчерашнего рокового дня. Чувство, как в том страшном сне, когда хочется и нужно кричать, а голоса нет. Когда хочется бежать, а ноги приросли к полу. Беспомощность, отчаяние, ожидание гибели. Нет, она уже погибла.