Капитан сжимает челюсти, усиливая хватку на оголенной талии Эммы. Она усмехается его реакции.
— Все твоё мужское окружение, за исключением меня, латентные и не очень геи. Ах да, и насчёт трахнуть я бы поспорил. Мы с тобой не подростки сопливые, но все же предупрежу: один труп мою репутацию не очернит.
Слушая очередную угрозу, актриса лишь закатывает глаза и устраивается удобнее на его груди. Вдруг образовавшаяся тишина кажется им обоим такой уютной, что нарушать её нет смысла. Они лежат посреди ринга, обессиленные и умиротворенные, слушают размеренное дыхание друг друга и не могут поверить, что истинное счастье действительно настигло их. А думать о том, что это, возможно, затишье перед бурей, не хочется совсем. И нет в этом никакой необходимости.
***
С самого утра дождь отбивает свой унылый ритм по подоконникам, тучи заволокли все небо, делая мрак в квартире ещё более устрашающим, а в озноб бросает от одной мысли, что через каких-то пару минут придётся идти по этому ливню на парковку. Джефф и так считал это время суток крайне паршивым, а теперь вместо безобидной неприязни душу его заполняла всепоглощающая ненависть. Он, к тому же, ещё и опаздывал.
— Чёрт, значок, — говорит Джефф сам себе, возвращаясь из прихожей в спальню, когда звонок в дверь вдруг заставляет его остановиться на полпути. — Да кого это принесло?
С недовольным вздохом он идёт обратно к двери. Невыспавшегося и опаздывающего, из душевного равновесия его выводит любая деталь, как, например, слишком громкий звонок. Но все это вмиг становится пылью и ничтожеством, когда с раздраженным вздохом капитан открывает дверь.
Комментарий к Глава 22.
осталась глава и эпилог.. :(
========== Глава 23. ==========
Комментарий к Глава 23.
проостиите за опечатки! обязательно все отредактирую по мере возможности! люблю! хххх
«ШУТКА»
Каждый человек — это шрам. От глубины ваших взаимоотношений зависит и глубина рубца, оставшегося на душе. Он может быть саднящим и уродливым, может наложить огромный отпечаток внутри, может быть достаточно большим, чтобы не позволить другим шрамам поселиться на душе. А может оказаться и лёгкой отметиной, небольшим напоминанием о присутствии этого человека в жизни. И тогда, при одном взгляде на неё, ты будешь думать не о том, как больно и тяжело носить её на себе, а сколько прекрасных воспоминаний она несёт.
И, собираясь исчезнуть из жизни Эммы навсегда, Дейв мог остаться маленькой отметиной на её израненной душе.
— Так непривычно видеть, как ты собираешь вещи. Не могу поверить, что вылет уже завтра.
Дейв отодвигает ящик в столе, доставая оттуда какие-то папки и укладывая их в коробку. Эмма, что уселась в турецкой позе на его диване, с непониманием наблюдает за крайне сосредоточенным мужчиной. Ей хочется найти на его лице хотя бы мимолетную тень печали, но он задумчиво молчит, складывая все свои вещи в картонную коробку. Этим утром он сам позвонил ей, попросив приехать. Он не сказал, в чем причина, но девушка догадывалась: расставаться с прошлым в одиночку слишком тяжело. Эмма приехала настолько рано, насколько смогла. Кажется, ещё не было и девяти утра.
А дождь уже колотил по крышам, придавая этому утру ещё больше тоски, чем оно заслуживало.
— Давай не будем романтизировать это, колибри, — мужчина обнажает ровные белые зубы в улыбке, но выглядит она такой неестественной и натянутой, что кажется — Дейв вот-вот заплачет.
Конечно, это было неправдой. Он не сторонник любых проявлений чувств и эмоций, считая единственно верной тактикой всегда оставаться на нейтральной стороне. Держать все в себе, при этом иногда позволять себе чуть больше, чем обычно, — вот он, идеальный, по его мнению, алгоритм. Система дала сбой, когда эта белокурая ведьма бессовестным образом ворвалась в его жизнь. Например, все вышло из-под контроля. Натянуто улыбаться и строить из себя всеобщего друга с каждым днем становилось сложнее, помогать ей и игнорировать все эти эмоциональные всплески любви и беспокойства за Джеффа — невыносимее, ночи вдруг потеряли свой сон, а утром первое, что ему виделось рядом — эта неугомонная девчонка. Впервые за столько лет он чувствовал ревность, ему впервые стало немыслимо больно при одном взгляде на Эмму, обнимающей другого мужчину. Дейв представлял себя на его месте, сам не замечая, как роет себе могилу. В конце концов, он до сих пор не принял свои лихорадочные и неправильные чувства к ней. Он знал: её сердце целиком и полностью принадлежит капитану. Мечты о ней, надежды на неё и эти глупые мальчишеские домыслы — всё это утопия, бессмыслица, детские сказки. И ни в чем из этого нет и намёка на хороший финал.
А потому детектив в очередной раз сжимает зубы и отворачивается, снимая со стен рамки с грамотами. Эмма неотрывно следит за ним, кусая губу и думая о том, как ей будет не хватать Дейва.
— Я думала, мы будем ходить в то детское кафе, есть самые приторно-сладкие йогурты в мире и сидеть на тех крохотных стульях. Ты познакомил бы меня с Льюисом.
Ларсон шумно выдыхает и теперь улыбается по-настоящему.
— Давай будем честными, ты не любишь детей. И пребывание в обществе моего сына тебя ничуть не облагородит.
— Сделаю вид, что не обиделась только потому, что ты уезжаешь.
— Я польщён.
Актриса в досаде поджимает губы и разглядывает свои ладони. Она выглядит как маленький обиженный ребёнок, которого не взяли в аквапарк из-за ветрянки. В глазах вот-вот заблестят слезы, нижняя губа уже подрагивает в готовящемся плаче. Эмма привязалась к нему. Дейв был рядом с ней в тяжёлые времена, он вместе с Джеффом спас её от маньяка в ту ночь, он был ей близок и мог по праву считаться её другом. Конечно, она всей душой не желала расставаться с ним.
Дейв же и вовсе старается на неё не смотреть. Он справится там с мыслями о ней, особенно, если эта блондиночка не будет, как обещала, названивать ему каждый день. Он точно справится. Наверное.
— Ну, а работа? Ты уже отправил свое резюме? — прочистив горло и часто заморгав, чтобы отогнать слезы, говорит Эмма. — И где ты будешь жить?
— К счастью, у меня достаточно сбережений, чтобы снять в Бруклине квартиру. Насчёт работы не беспокойся. Твой телохранитель написал отличную характеристику для меня, и, как я уже говорил, я слишком ценный кадр для полиции Нью-Йорка.
— Разумеется, им просто необходимы такие скромные сотрудники.
Дейв усмехается и складывает последние предметы в коробку. Он обводит потухшим взглядом родной кабинет, повидавший просто сумасшедшее количество людей, событий и откровений, а затем тяжело вздыхает. Не место и не время пускать сопли. Все уже решено.
— Да, как насчёт прощального йогурта? Обещаю, никакого мёда и двойной карамели.
Просияв, Эмма встаёт с дивана подходит к Дейву, поправляя воротник его пиджака. Этот жест ничего не значит для неё, но детектив готов заскулить от близости её губ, от опьяненности её духами, от чёртовой невозможности к ней прикоснуться. Он мучительно отводит от девушки взгляд, вдруг решив, что эта дверь в миллионы раз красивее голубых глаз напротив него.
— Я даже согласна на двойную карамель, — говорит блондинка и отходит, оценивая внешний вид своего друга.
— Вот и отлично, — Дейв вздыхает, собираясь с мыслями. — Мне… мне нужно спуститься в отдел кадров и в бухгалтерию, чтобы меня рассчитали. А потом я вернусь за тобой. Дождёшься?
— Ничего не обещаю. Если увидишь, что твоих ключей от машины нет, знай — я уже в кафе.
— Ты воткнула мне нож в спину, Холл.
— Иди уже, — смеётся Эмма.
Когда дверь за Дейвом закрывается, актриса возвращается обратно на диван, закинув ноги на подлокотник и достав телефон. Почти девять. Эмма набирает номер Джеффа. Кажется, вчера он предупреждал, что опоздает на работу, но будет лучше, если она услышит его голос.
Планам её сбыться не суждено. Бесконечная сеть гудков длится невыносимо долго, и девушка набирает его номер во второй раз, снова убеждаясь, что трубку он брать не намерен. И когда разрастающаяся тревога в душе уже начинает посылать Эмме не самые радужные сигналы, дверь в кабинет Дейва открывается.