Актриса оборачивается, чтобы увидеть застывшую в дверях рассеянную девушку с бумажным пакетом в руках.
— Дейзи? — Эмма мгновенно подскакивает с дивана, привлекая внимание чернокожей брюнетки.
— Эм?
— С ума сойти, вот так встреча!
Девушка широко улыбается, уже расставляя руки для объятий, куда и ныряет обрадовавшаяся Эмма. Они обмениваются радостными возгласами, прежде чем актриса вдруг отстраняется, с волнением заглядывая в глаза Дейзи — родной сестры Джины. Знает ли она, что произошло между подругами? И что она делает в Лос-Анджелесе?
— Эмма, я так рада тебя видеть! — радостно восклицает Дейзи.
С губ блондинки слетает облегчённый вздох. Не знает. Ничего удивительного.
— Я тоже безумно рада, Ди. Что ты здесь делаешь?
Актриса хватает девушку за руку и увлекает её за собой на диван. Дейзи была старшей сестрой Джины и жила со своим мужем и дочерью в Фресно. Но на самом деле, она всегда была той, у кого две неразлучные подруги воровали помаду в двенадцать лет.
— Я искала кабинет Джины, видимо, ошиблась дверью, — говорит Дейзи, поправляя волосы и не переставая улыбаться. — Ты так повзрослела, Эм-с. К тебе теперь, наверное, без охраны не подступиться!
— Не говори глупостей. Но зачем тебе её кабинет?
— Джи попросила забрать кое-что из её вещей, — брюнетка оглядывается по сторонам.
Эмма прикусывает губу, раздумывая над тем, стоит ли ей продолжать задавать вопросы. Джина и Дейзи никогда не были достаточно близки, и младшая Скотт старалась по возможности не делиться с сестрой своими переживаниями. Разумеется, Дейзи ничего не знала. Ни о причине увольнения, ни о разрыве отношений с Эммой и Джеффом. Вероятно, Джина снова наплела ей какую-то чушь, чтобы самой не появляться в участке.
— А ты? Что ты забыла в полицейском участке? — Дейзи усмехается и пихает блондинку в бок. И пока Эмма уже придумывает логичное оправдание, девушка вдруг громко ахает, накрывая рот ладонью. — Только не говори, что ты готовишь ей вечеринку-сюрприз! Но почему здесь, а не дома? Меня хоть пригласили?
Растерянная, Эмма вдруг напрягается всем телом и удивлённо смотрит на сияющую Дейзи.
— Вечеринка-сюрприз? Но её День Рождения в феврале, — рассеянно бормочет актриса, хмурясь.
— Причём здесь День Рождения?
— Погоди, о чем ты говоришь, Дейзи?
Непонимание волной сбивает с ног обеих девушек. Брюнетка улыбается, чуть отстраняясь и склоняя голову набок. Недоумение, написанное на лице Эммы, сбивает её с толку. Дейзи пожимает плечами, и, широко улыбаясь, выдаёт:
— О вечеринке по случаю беременности Джины. Я думала, пока они с Джеффом решают все эти организационные вопросы касаемо переезда и их будущей жизни, ты готовишь для неё вечеринку. Разве нет?
Слова, идущие после «беременность» Эмма уже не слышит. Как не слышит и ничего вокруг себя, даже собственного бешеного стука сердца, шума крови в ушах и этого одного-единственного слова-приговора, повторяющегося в её голове. Испепеляя радостную Дейзи уничтоженным стеклянным взглядом, она приоткрывает рот. Дышать становится тяжело. Как находиться здесь, как существовать на этой планете. Все жизненные процессы притупляются, она замирает, как если бы её гвоздями приколотили к стене, как если бы впустили ей пулю в лоб, и нет возможности упасть. Нет, вообще, никакого шанса на выживание после этих разрушающих слов. А в голове снова и снова они повторяются.
Джина беременна.
Но… разве такое возможно? Что это за бред? Откуда это взялось?
Этого просто не может быть!
Эмма вдруг усмехается от бредовости такого выражения, и смешок её быстро перерастает в истерический хохот. В уголках глаз уже скапливаются слезы, а актриса всё не может перестать смеяться, похлопывая Дейзи по бедру.
— Ну, ты даёшь, Ди! — задыхаясь от безудержного хохота, процеживает девушка. — Ты так меня напугала!
Дейзи сидит без движения, хмуро и недоуменно наблюдая за истерикой Эммы. Та вытирает дорожки от слез со своих щёк и старается отдышаться, уставившись на сестру Джины, как на самую настоящую клоунессу. Нет, ну придумала же такое! И кто её на это надоумил? Неужели очередная попытка Скотт вывести Эмму из себя?
— Эм, меня пугает твоя реакция, — Дейзи хватает девушку за руку, с беспокойством заглядывая в её глаза. — Джина тебе не сказала? Я думала, ты узнала об этом первой.
— Дейз, не неси чепуху, — фыркает актриса, выдергивая свою руку из её хватки и вставая с дивана. — Она не беременна от Джеффа. Они даже не вместе сейчас.
Встав следом за Эммой, Дейзи подхватывает свой пакет, доставая оттуда несколько баночек с витаминами и демонстрируя их блондинке. Актриса, что нервно расхаживала по кабинету за мгновение до этого, резко останавливается и выхватывает из её рук одну из них.
— Что это?
— Витамины для беременных.
— Ты беременна? — актриса поднимает взгляд на Дейзи.
Брюнетка закатывает глаза и подставляет два пальца к виску, изображая выстрел.
— Джина. Джина беременна.
— Нет…
— Понимаешь?
— Нет, нет…
— Она сейчас дома у Джеффа.
— Нет, этого просто не может быть…
— Да что ты все заладила? Я думаю, она попросила меня забрать вещи из участка, потому что они наверняка заняты переездом, да и для…
Последние слова Эмма уже не слышит, вылетая из кабинета настолько быстро, насколько это возможно. Ей больше не хочется смеяться, отрицать и злиться, — паника и страх сковали все её тело, завладели мозгом, лишили рассудка. Эмма толкает тяжёлую дверь полицейского участка от себя и оказывается на промозглой утренней улице, под порывистым ветром и проливным дождём. Тело пронзает дрожь, взгляд в панике мечется по припаркованным автомобилям, до тех пор, пока она не осознает, что сумка и телефон остались в кабинете Дейва. Дрожащая ладонь касается шеи, и Эмма срывает с себя цепочку с ключом от квартиры Джеффа. Самое главное при ней. Остальное неважно.
Слезы беспорядочно бегут по щекам, смешиваясь с дождём, пока актриса спускается по ступенькам и бежит вниз по улице. Ей управляет страх, бешеный страх, бьющийся где-то в горле и не позволяющий сделать хотя бы глоток гребанного воздуха.
Девушка укрывается от дождя курткой и бежит, оставляя после себя крупные брызги. Он льёт, как назло, весь день, не оставляя и шанса на тепло, словно чувствуя её паршивое состояние, как в худших драмах, что она когда-либо видела. Короткий всхлип заглушается шумом ливня и проезжающих машин. Тело пронзает боль, но она бежит, толкая прохожих и ныряя под чужие зонты. У неё единственная цель. Увидеть его.
Убедиться, что это всё неправда. Что это глупая шутка, чей-то розыгрыш, иллюзия, дурной сон. Что угодно, только не правда!
— Вот чёрт, — ключи падают в огромную лужу.
Её толкают спешащие укрыться от дождя прохожие, но она настойчиво ищет ключи, его ключи, которые он ей подарил и которые безжалостно плавают в грязной луже посреди тротуара. Она плачет, глотая слезы, что смешиваются с дождём, но победная улыбка всё же украшает её лицо, когда находка оказывается в её руке. Девушка прячет их в карман куртки и бежит. Остался квартал до правды.
Его служебная машина припаркована у невысокого многоэтажного здания. «Он дома», — выдыхает она и спешит подняться по ступенькам, вновь доставая ключи. На четвёртый этаж девушка бежит почти вприпрыжку, мысленно повторяя единственную молитву, которую знает, только бы всё, что она узнала, оказалось ложью. Только бы увидеть его и убедиться, что ей бессовестно соглали. Только бы добраться, чёрт подери, до его квартиры.
Тушь размазана по щекам, слёзы непроизвольно бегут из глаз, мокрые волосы свисают на лоб, губы искусаны, одежду можно выжимать, и она останавливается напротив двери, неуверенно занося над ней кулак. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Откуда-то из квартиры слышатся тяжёлые шаги.