— Я-ясно… —потрепала затылок Кай, — Ну-с, тогда активируй портал, я верну тебя домой.
— В-все з-закончилось? —Майкл выглянул из-за угла.
— Да, братишка, —гладит по кудрям ребёнка старший, — Поможем девочкам вернуться домой?
— Угум, —кивает головой и протягивает руку у огромному устройству, которое, на удивление, эти твари не разнесли. Это было великолепным чудом, можно признать. Братья Лайгерссы прислонились к технике и та загорелась нитями по всему эндоскелету, открывая воротку нежно — розового оттенка. Приятный цвет.
Ирония: быть счастливым — это не до конца выбор, нет.
Быть счастливым — это война, может, даже миров. Быть счастливым — ближе к мании. А большинство живых существ проходят цикл, внутри которого свои циклы, а в них мини-циклы, ну, и ещё циклы поменьше, среди которых ютятся пресловутые моменты счастья. Говорят, вон, сходи на йогу и улыбайся — проживёшь дольше и радостно. Аж тошнит. И непонятно понять, то-ли люди докопались, то-ли мы пропустили линьку и остались гадким утёнком. Вечно: просто будь счастливой! И потом ткладут в дешёвый гроб из плотного картона да и то не те люди, кто молиться советовал, а гробовщики, которым платят. Остальные не смогли отпроситься с работы. Никто не танцует на твоей могиле, не растит цветы. Но, главное, все счастливые — счастливо воспитывают и поддерживают социальные травмы.
Дарк Кай отходит назад, за спину Новы и молчит. Кай чувствует это и поворачивается к ним. Встречает лишь пару огорченных глаз, а другие-еще печальнее глазенки. И точно, в голову приходит тот факт, что у нее не осталось мира. Холланд слышит знакомые голоса, которыми являлись Люди-Пауки, а за ними прибежали Бобби и Тейлор. Потрепанные, вспотевшие и уставшие. А с другой стороны Кай слышит ещё голос — звонкий голос Паркера.
«Кайлор, мать твою, Холланд!»
Кай оборачивается и видит, как из портала выходит Питер Паркер, Гарольд Озборн, Тейлор Блуд, Харли Кинер, а в самом конце… Эдди Брок?!
— Питер? Ребята?
«О, че-ерт!» —простонал Ток. Но Кай проигнорировала это и рванулась к ним, обнимая как можно крепче. Тейлор смотрит на нее исподлобья, выглядит так, будто услышала какую-то язвительную шуточку.
— Мы же переживали, пока Джек не рассказал, что к чему, — почти рычит в ответ. Гарри лишь руки на груди складывает, голову чуть набок наклоняет выгибает бровь. На лице столько скепсиса, что удивительно, как та не плюет ей прямо в лицо.
— Мне жаль, что так вышло.
— Нам тоже, —говорит Харли и утыкается ей в макушку, — нам стоило тебя понять, ты так хотела быть той командой. И. Мы решили…
Питер широко улыбнулся и головой кивнул на Эдди. Он ведь…был мертв. Как? Так и на глазах читается, а тот объяснил, что его с горем пополам на ноги поставили медики и Блуд.
— А Веном? —спрашивает и перед ней показывается черная громила, что скалится, — Веном!
Холланд резко прямо под дых, проходится по самым болезненным точкам. Заново ломает ему кости, крошит и измельчает. У того глаза по пять копеек, немая истерика рвется наружу, а та упирается в край бетона, наклоняется ближе и с нажимом добавляет:
— Не смей никогда оставлять Эдди Брока. Слышишь меня, паразит гребанный? Оберегай его!
Они встречаются взглядами — и та видит, как в глазах напротив появляется давно забытое упрямство.
— Умница, — выдыхает она и протягивает руку ладонью вверх. Через боль Эдди встает на ноги, которые, казалось, уже никогда не должны были ее слушаться. Девчонка оборачивается к остальным и показывает их, представляет дружно и говорит, что это его вторая маленькая семья. Алый скрестил руки и спрашивает:
— Значит, уходишь?
А вот это действительно хороший вопрос. Есть больнее кое-что, сильнее сердце разбитого. Это утратить воспоминания о тех чувствах. И сейчас Кай решалась на тяжёлый поступок. «Уж постарайся и сохрани их, потому как, если они уйдут, ты больше никогда их не вернёшь!» — грозит зараза. Ее взгляд встречается с дарк Кай, что теребила руки и боялась подойти.
— Я не могу уйти. Этому миру нужна Кай, —тянет руку, зазывая Дарк Кай. Та пугливо шагает к ним и прячется за спиной, боится их напугать, — Я бы хотела, чтобы она пошла с вами. Ее мир уничтожен, она хотела бы тоже самого, что и я-быть с вами.
— Ч-что? —дарк широко открывает глаза, — Н-но, это твой мир.
— Ты заслуживаешь куда лучшего, чем думаешь. Уж поверь, —гладит по лопаткам и смотрит на Тейлор, на Питера. Те понимающе переглядывались, и лишь Эдди распахнул руки, точно отец, той девчонке, — Ну, же. Не пожалеешь.
— Давай к нам, террористка, —смеётся Брок и обнимает ту. Паркер смотри на Кай и говорит:
— Я горжусь тобой, знай это. Ты была права, мы лучшая команда. И ты всегда знала это.
— Только сопли не развозите, —отмечает Гарри, — я сейчас сам заною.
— Я уже ною, Га-ар-ри-и, —Кинер уткнулся ему в дорогой пиджак и захныкал.
— Свали, пиджак не порть.
Кай смеётся в кулак, Лайгерсс напоминает о времени. Команда медленно подходят к порталу и в последний раз прощаются с ней. Токсин даже выглянул через плечо и помахал им усиком.
«Береги себя, никого не сожри!» —сказали те и исчезли.
Остальные попрощались с ними и, когда та развернулась к ним, Сэм рванулся к ней и снес с ног. Нова обнимао почти удушающе. Он не знает, но на эмоциях обещала ему так много. Что-то горчащее на языке, банальное до ужаса и немного даже забавное вроде: она пронесет эту любовь сквозь года и сохранит лишь все самое светлое.
— Чё, соскучился? — подначивает она
— Бешеная.
Сэм не слушает, игнорирует. На плечо ладонь кладет и давит, пока та не сдается и не садится на край. Ситуация на грани абсурда, ну или так только та считает, потому что Александр за подбородок поднимает ее голову и смотрит.
— Я так рад.
— Да-да, сползи, здесь люди и ты тяжёлый.
Пропускает момент, когда та усаживается ей на колени. Лицом к лицу, бедрами на бедра. Она дыхание задерживает.
— Ла-адно-о…
Токсин усмехается. Ладонью упирается в плечо и наклоняется еще ближе. Нова встаёт и вытягивается. И как только они встают, большинство подростков накинулись на нее и повалили снова на пол, а во главе был-Паркер.
Тени Кайна и светлой Кай на сырую землю сползают плотным мраком, тяжело и хрипло дышащие. Да так, что это почти осязаемо. Она смотрит изучающе, пристально, долго, но из-под дрожащих и влажных ресниц не распознать ни зги. Девка сглатывает комок, поднявшегося к самому горлу. И дышит, видя перед собой кривые тени собственной комнаты. Дышит. Она просто дышит, прижимается затылком к прохладной стене, чуть вздрагивая. Она дышит — и это все, что нужно, чтобы вырваться из когтистых лап. Но лишь сейчас, только сегодня.
— Спасибо, Кай, —говорит та и растворяется в розовом полотне портала.
Такой бы конец пожелал Кайн. Такого бы конца желал бы каждый.
***
Осенний холод отрезвляет мозг и заставляет видеть вещи чётче, будто фотоаппарат наконец настроил фокус. Яркий свет приглушён, разнуздывающая жара ушла, цветные пятна сменились строгими чёрно-белыми строчками текста в тетрадях и книгах. На этом перевёрнутом чистом листе так много места для новых идей и творчества. Так много планов хочется записать на ещё пустые странички ежедневника, пока не пришлют новое задание с ЩИТ’а.
— Ты идёшь? —Тейлор спрашивает сестру, надевая перчатки, — Фьюри будет в ярости, если мы опоздаем.
»…и нет ничего лучше, чем признать себя, потерять что-то ценное. Необходимо помнить, что за каждой неудачей стоит сила, вознаграждение за терпеливость. За каждой потерей стоит нечто более ценное. За каждым сильным человеком стоит тот, кто с ним рядом…»—дописывая последнюю строчку, Холланд отодвинула стул и крикнула ей:
— Фьюри вечно в ярости. Иду, иду! Мы же должны не пропустить твое посвящение в ЩИТ. Ты теперь одна из нас, сестра. Я так рада, что ты со мной. И в том мире, и в этом.