— Очень смешно, Ванесса. Мы встретились в клубе, он был пьян, как толпа сапожников, и наговорил мне кучу ерунды. Приехал встретиться с Патриком, но его не было, так что пришлось принять огонь на себя.
— Судя по всему, ты воспринял это серьезно?
Вивиан сделал очередную попытку закурить, которая увенчалась успехом, и положил зажигалку на угол стола.
— Это запало тебе в душу, — продолжила я.
— Надеюсь, о существовании Жанны ты не забыла?
Я поддела носком одну из туфель и принялась раскачивать ее на пальцах.
— Меня зовут Вивиан, и до последнего времени я до смерти боялся, что какая-то женщина задержится в моей постели больше чем на неделю. Но все резко изменилось после того, как я встретил Жанну. Жанна делает мне замечательный массаж, а еще она носит дешевые туфли и фальшивую сумочку якобы от Шанель. Хорошо, что у меня есть деньги, и я могу подарить ей бриллианты — они отвлекут внимание от туфель и сумочки и придадут ее облику немного шарма. Сегодня, как я понимаю, в клуб ты не пойдешь. А что там у вас завтра, напомни-ка? Ах да! Вечер темноты! Очень мило.
— Ванесса, ты пьяна? Иначе чем можно объяснить странные вещи, которые ты мне говоришь?
— Я не пьяна, а вот тебе не помешало бы отдохнуть. Посмотри, на тебе лица нет. Такое ощущение, будто ты вот-вот упадешь в обморок, и тебя запрут в больнице на пару дней с диагнозом «переутомление». Кто бы мог подумать, что ты так отреагируешь на замечательную новость, которую я тебе принесла? Будь ты в здравом уме, закончил бы всю работу в один момент, поехал домой и поспал свои законные три часа, а потом полетел в клуб.
Вивиан положил сигарету в пепельницу и достал из ящика стола ежедневник.
— Знаешь, вот что. Колетт сейчас преподает, она освободится около трех. В это время у меня будет пациент. Сделай одолжение, позвони ей и скажи, что сегодня придет Теодора Барт. — Он склонился над ежедневником и сделал пару пометок. — Пусть она посадит ее за столик номер двадцать семь.
— Столик номер двадцать семь? — удивилась я. — Это ведь столик Патрика Мэйсона!
— Да. Ты ведь не хочешь, чтобы дама скучала в одиночестве, верно?
— Постой-постой. Минуту назад ты сказал, что Сэм приехал встретиться с Патриком, а ты сажаешь за столик этого хлыща бывшую жену Муна-старшего? Ты хочешь, чтобы они устроили у тебя в клубе игрища альфа-самцов?
Вивиан поморщился и убрал ежедневник на место.
— Судя по тому, сколько выпил Сэм, он будет мучиться похмельем как минимум до второй половины дня. И никакой черт вечером его не понесет в клуб — скорее всего, он пойдет в театр. А даже если понесет, не думаю, что они будут вести себя настолько неуважительно. И, повторюсь, я не хочу, чтобы дама скучала в одиночестве. Теодоре Барт нужен достойный собеседник. Кстати, про театр. Дают «Призрака оперы», не хочешь сходить? Я могу взять билеты на послезавтра. На вечер, конечно же.
— Послезавтра вечером мы с Беллой едем смотреть новый дом.
— Белла. — Вивиан выдержал паузу и поднял глаза к потолку. — Мне незнакомо это имя. За подробностями твоей личной жизни следить очень проблематично, ты это знаешь? Кем бы она ни была, уверен, что туфли у нее дорогие, а сумочка настоящая. Как она относится к подаренным бриллиантам?
— Точно так же, как к мужчинам. Абсолютно равнодушна. Она предпочитает дарить бриллианты.
— А к мужчинам-врачам?
Я с улыбкой покивала, глядя на то, как он берет сигарету из пепельницы и делает глубокую затяжку.
— Это самое серьезное оружие в вашем арсенале, доктор Мори?
— Оружие, доктор Портман? Мужчины-врачи — это отдельная, совершенно особая каста, мы активно выступаем против насилия и войны. Конечно, все наши достижения меркнут в свете тех подвигов, которые совершают врачи-женщины…
— Ладно, ладно, Вивиан. Будем считать, что партия закончилась патом.
— Твоя подруга равнодушна к бриллиантам и к мужчинам. Даже если в детстве строгий отец не воспитывал ее как сына или как дочь, которая должна бороться за свою честь в жестоком мире шовинистов, то проблема все равно существует. Так ей и передай. Уверен, она умная леди, и сделает свои выводы. Но ты можешь намекнуть и дать ей мой номер. Рабочий, конечно, не личный. Чтобы она не подумала ничего плохого.
Я поднялась и расправила юбку. Вивиан стряхнул пепел с сигареты и снова открыл блокнот с выписками.
— Двадцать седьмой столик, — напомнил он мне.