Ой-ой-ой! Не только пропаду – без ваших нотаций я тут же сдохну в страшных судорогах. Я к ним так привыкла!
Так, что получилось? Ого – четыреста пятьдесят три тысячи знаков без пробелов. Большая книга. Не думала, что смогу так много написать. Не Дюма-отец, конечно, но накатала этот текст без особого труда. Что ж, проверим свои способности. Или всё-таки оставим на доработку? Надоело уже перечитывать. С другой стороны, в книге есть множество недочётов, которые явно не понравятся редакторам. Это я всё сама с собой спорю. Какие недочёты? Господи, ну какие? Здесь есть всё, что отличает захватывающий сюжет от нудного повествования. Главное в драматургии: интересное начало, содержательная середина и запоминающийся ударный конец. Да, но у тебя кривая линия сюжета. К примеру, у тебя два кульминационных пика. Да и конец, не очень запоминающийся. Где любовная драма? Где миллионы долларов и другие признаки хэппи-энда? В конце голливудских фильмов герои, спасшие мир, или просто выпутавшиеся из передряги, всегда сидят в купальниках на мешках с деньгами у самой кромки морской волны и, целуясь, с довольной улыбкой на лице попивают дорогое вино. У тебя ничего этого нет. Редакторы зададут резонный вопрос: кто главный негодяй? Муленберг? Который из них? В любом случае главный отрицательный герой должен погибнуть в самом конце, в пик драматургического накала. Это классика жанра. А у тебя основные негодяи гибнут ещё в середине сюжета. Они гибнут обыденно, практически без борьбы. Это плохо. Нет страсти, нет накала. Затем место Муленбергов занимают мелкие фигуры каких-то второстепенных копов. Это двойственность кульминации, апофеоза, апогея. Я бы даже сказала: апофигея! А главный положительный герой какой? Он просто смешон и жалок. Пришёл, погладил ручку, поныл о прыщах и чмокнул в губы. Это, что? Принц? Если и принц, то какой-то захудалый из второстепенного провинциального королевства. Что ж, согласна, это явные недочёты. Что делать? Эх! Ну не примут, так не примут. Отрицательный опыт, тоже опыт! Буду отсылать. Так, где у меня адрес редакции? В дверь непрерывно кто-то звонил. Совсем оглохли от своей ругани? Я написала письмо в издательство и прикрепила к нему файл с книгой. Что? Ко мне пришли? Ко мне? Вы не перепутали? Кто бы это мог быть? Я спустилась по лестнице из своей спальни к входной двери. В руках – машинально прихваченная флешка. На пороге стоял высокий стройный парень: широкий в плечах с короткой причёской льняных волос. Он был красив и просто великолепен своей лучезарной улыбкой ровных и белых зубов. Кто это? Что за вопрос – это… Впрочем, невероятно трудно узнать в этом красавце своего плюгавенького, щуплого и прыщавого одноклассника. Надо же – как он изменился! Прошло всего два года с тех пор, как я его видела на выпускном балу. Чудеса! Он сильно вырос, раздался в плечах – и никаких прыщей! Оказывается, гадкие утята мужского пола тоже иногда превращаются в лебедей.
– Знаешь, Ева, я часто проезжаю и прохожу мимо твоего дома.
– Ты работаешь недалеко?
– Нет. Дело не в этом. Но за все эти годы, что я хожу мимо, мне ни разу не довелось тебя увидеть.
Это не удивительно – я редко отрываюсь от монитора.
– А вчера ехал на такси в центре города и неожиданно увидел тебя, выходящую с огромной коробкой из дверей бизнес-центра.
Я вспомнила, как была одета в тот момент. Кошмар! На мне красовался прикид дурнушки:
– Вчера я выглядела ужасно.
– Ты выглядела, как всегда – просто великолепно.
Он помялся, но всё же сказал важное для себя:
– Ты же знаешь, что с самого детства я был очень закомплексованным парнем. Но сегодня, проснувшись, я вдруг почувствовал себя совсем другим человеком. Мне захотелось сделать то, о чём я мечтал с тех самых пор, когда впервые увидел тебя. Я понял, что если не сегодня – то, когда? Ты можешь меня прогнать, назвать идиотом, подумать, что несу бред и вызвать медицинскую бригаду, но я всё же пришёл. Я думал, что никогда не скажу этих слов. Я люблю тебя, Ева.
От неожиданности флешка выпала из моих рук. Я привыкла, что для меня никогда никто и ничего не поднимет с пола, по той самой причине, которую всегда вслух произносит моя мама – у одиночества нет друзей и помощников. Поэтому я среагировала сразу. Тут же присела и получила удар в лоб. Нет, не кулаком. Маркс присел так же резво, как я. Я почесала лоб и подняла глаза на него. Словно отражение в зеркале он также морщился и тёр свой лоб. Мы улыбнулись, встретившись взглядами, а затем рассмеялись. Этот смех был последним громом весенней грозы, неожиданно нагрянувшей и также моментально исчезнувшей. Гром разрядил атмосферу. Гроза полностью обновила окружающий мир, омыла своим проливным дождём деревья и дома, напоила живительным озоном дыхание чувств. Надо было что-то сказать в ответ. И я неожиданно для себя спросила: